Роберт Кормер - После первой смерти

- Если один ребенок лучше, чем шестнадцать, то зачем мы удерживаем целый автобус детей? - спросил Миро, оставив предостережения в стороне и позволив своему гневу влиться в произносимые им слова.

- Миро, Миро. Ты забыл то, что изучал в школе. Эффект операции является её задачей. Эскалация – это ответ, Миро. Помнишь? Один заложник в опасности это уже эффект, шестнадцать таких заложников – эффект сильнее в шестнадцать раз, хотя жизнь единственного заложника, к тому же ребенка, может иметь столь же сильный эффект, как и угроза шестнадцати заложникам, - такая арифметика всегда ослепляла Миро. - Нам нужен эффект, Миро. Мы не убиваем, если этим нельзя чего-либо добиться. Без эффекта нет ничего. Так что мы взяли шестнадцать детей в заложники для достижения нужного нам эффекта – для привлечения внимания. Пока непохоже, что об этом знают, и как все об этом узнают? А на что средства массовой информации: телевидение, радио и газеты? Они – наши союзники. Без них наши действия не были бы возможны, спрячь мы в секретном месте одного ребёнка в заложники или шестнадцать. Заложники должны быть на высоком мосту, на виду у всего мира, чтобы это показывало телевидение, чтобы об этом говорилось по радио, писалось в газетах…

Миро стоял и кивал. Всё это было оправдано и имело смысл, но уже утомило его. По крайней мере, Арткин теперь ему доверял, объяснял ему суть дела. Он также не принял возражение Миро как гнев или дерзость. Он задавал смелые вопросы в присутствии Стролла, и Арткин на них отвечал.

- Вот, что на этот раз произошло, Миро. Седат – лицо, ведущее переговоры о выполнении наших требований. Крайний срок для их выполнения – завтра, в девять часов утра. Если к тому времени они не будут выполнены, начнут умирать дети. Возможно, также и мы, хотя мы рискуем с самого начала наших акций здесь, в Америке. Но Седат и те, кто с нами в союзе, уверены, что эти требования будут выполнены. Насилие и кровь польется с американских телеэкранов, но у этих людей на самом деле не самые сильные животы. До сих пор они прятались за страдания других наций, старших наций, которые старше чем Америка. И они не допустят смерть детей.

- Как мы узнаем, что требования выполнены? - спросил Миро.

- Вот радиостанция. Она принимает и частоту, на которой мы сможем принять информацию, которую пошлёт нам Седат. В шесть после полудня он сообщит нам, что переговоры ведутся на самом деле. В полночь он сообщит, что всё идет в нужном нам направлении. Завтра, в девять часов утра, будет информация о том, что требования выполнены. Это – крайний срок: завтра в девять утра. Теперь, это важно, если мы не получаем сигнал в девять утра, то это означает, что акция не удалась, требования не выполнены, и я должен предпринять необходимые шаги. Первый шаг: убить детей, чтобы показать, что в следующий раз требования должны быть выполнены. Тогда я должен прояснить, что это лучший способ для нас, чтобы сохраниться, если это возможно. Но, как ты знаешь, Миро, самосохранение для нас значения не имеет. Кроме как, если жить, чтобы снова бороться. Иначе, лучше умереть в сложившейся ситуации, что будет лучшим способом сослужить нашему делу.

Миро почувствовал, что Арткин не умрёт никогда. Он принимает возможность собственной смерти, как естественный результат его работы. Но возможно ли такое, чтобы умер Арткин. Они никогда не отвоюют свободу их родины, если люди, такие как Арткин, будут умирать. Мир без него станет бессмысленным. Как и жизнь самого Миро.

- Ещё вопросы? - спросил Арткин на удивление дразнящим голосом, и почти улыбаясь. - Мне понравились твои вопросы.

Миро аж раздулся от гордости, наполнившей его легкие, когда он задержал дыхание. Он стоял по стойке «смирно», не понимая, на что он идёт. Умереть вместе с Арткиным для него было бы большой честью. Он чувствовал жалость к тем, кто жил без предназначения, подобно многим американцам его возраста, которых он видел, подобно той девушке в автобусе.

- Теперь, Миро, возвращайся обратно в автобус. Наблюдай за девушкой и за детьми. Скажешь мне, когда тебе покажется, что им нужно добавить наркотиков. А девушка, смотри, чтобы с детьми от неё был прок. Если она с ними не справляется, то скажешь мне, и затем ты сможешь выполнить свою миссию. Здесь твой выбор. Но, пускай живёт, пока для тебя она будет полезна.

- Да, - сказал Миро, всё ещё полный гордости за то, что Арткин, доверяя ему, ответил на все его вопросы.

Стролл снова зашевелился у окна. «Пускай пошевелится», - подумал Миро. - «Пускай прокомментирует услышанное своим шевелением. Сегодня, я с ним на равных».