Эндрю Круми - Мистер Ми

Да, решил Минар, так это, наверное, и было. Он наконец вышел из дома и отправился заказывать карету до Парижа, откуда собирался поехать в Швейцарию. Этот убийца Руссо соблазнил его друга лживыми обещаниями, завоевал его доверие и увез за границу. А там он сможет поступить с ним как ему вздумается. Но Минар их найдет, где бы они ни были. Не важно, сколько на это уйдет времени, рано или поздно он воссоединится со своим другом, и они вновь заживут счастливой совместной жизнью.

Так Минар отправился на розыски, которым было суждено продлиться много лет.

Приближался день отъезда Эллен. Мы опять регулярно встречались с Луизой, но у нее часто был встревоженный вид, и она как будто думала о чем-то своем. Может быть, ей хотелось «поговорить», но я мог говорить только о литературе. Так что во время каждой нашей встречи мы усаживались за стол, и она называла автора, чью книгу читала в последнее время, или вымучивала какой-нибудь вопрос с тем нерешительным видом, который я потом вспоминал в постели перед тем, как уснуть. Час проходил быстро, но к цели я не приближался ни на шаг. Джилл Брендон по-прежнему проявляла праздное любопытство — наши отношения с Луизой сильно ее занимали. «Как идут занятия с группой!» — спрашивала она и с каждым разом делала все большее ударение на слове «группа», пока оно не потеряло всякое отношение к тому, чем мы занимались с Луизой за закрытой дверью моего кабинета.

Мне надо было придумать план, как именно я использую неделю отсутствия Эллен. И тут Луиза опять пришла мне на помощь. Она принесла на наше «занятие» статью о теоретике литературы по имени Николя Клери. Это имя было мне совершенно незнакомо, и я напомнил Луизе об ее обещании, которое я, дожидаясь подходящего момента, лелеял, как курица свою кладку: я предложил, чтобы она пришла ко мне домой и показала, как работать в загадочном для меня Интернете, где она и выискала информацию о Клери. Луиза охотно согласилась, и тут постучали в дверь. Мы с Луизой вздрогнули, словно нас застали за каким-то неподобающим занятием, и, прежде чем я успел сказать «Войдите!», дверь открылась, и я увидел Джилл Брендон — она, видите ли, пришла отдать взятую у меня книгу.

— А, Луиза, здравствуйте, — самым невинным тоном произнесла она. — Надеюсь, вы вовремя сдадите домашнее задание?

Луиза кивнула, а Джилл вручила мне книгу. Не знаю, оглядела ли она кабинет, поскольку я глаза опустил, ощутив внезапно необъяснимую неловкость.

Впоследствии Джилл небрежно заметила, попав в цель с точностью ракеты, следующей строго по лучу: «Эта Лоусон за последнее время как-то скисла». Поскольку я провожу столько времени в ее обществе, может быть, я знаю, в чем дело? Она задерживает домашние задания, делает их кое-как и даже пропускает лекции. «Однако для занятий вашей группы она время находит», — ядовито добавила Джилл. Я почувствовал себя небольшим складом боеприпасов, взлетевшим на воздух на экране видеомагнитофона на глазах безразличных зрителей. А Джилл, как будто этого было мало, добавила: «Может быть, вам стоит с ней поговорить?» Интересно, как она представляла себе наши занятия.

Мы воображаем, что наши желания и мечты так же недоступны посторонним взглядам, как наши счета в банках, и бываем неприятно удивлены, осознав, что люди, ежедневно возникающие перед нашим взором с кивком и улыбкой на лице, на самом деле уделяют нам гораздо больше внимания, чем мы им. Они понимают наши действия и привычки лучше нас самих; они ведут незаметную разведку нашей жизни, создают относительно нас теории и догадки, в то время как мы, изредка поглядывая на часы, читаем за кофе утреннюю газету. Ибо о том, что было очевидно Джилл Брендон, догадывалась и Эллен — на основании иных, но не менее четко изобличающих меня данных.

Однако план уже был разработан и не подлежал изменению, и в течение последующих десяти дней я с небывалым интересом следил за работой Эллен, за финансовым состоянием компании по производству изделий из пластмассы, куда она предполагала отправиться, выяснял, где и когда она окажется, особенно откуда она сможет мне позвонить, и когда вернется. И если Эллен замечала, что я веду себя как-то необычно, я прибегал к стандартной отговорке — я обдумываю сложную абстрактную проблему.

И вот Эллен уехала. Дня два я питался консервированными бобами или готовыми блюдами, продаваемыми навынос. Наконец наступил вечер, на который был назначен визит Луизы.

Я услышал звонок в дверь и с удивительным спокойствием пошел ее открывать. Лишь мельком глянув поверх плеча Луизы, чтобы удостовериться, что с другой стороны улицы никто за нами не наблюдает, я впустил Луизу в дом с такой же безликой вежливостью, какую проявил бы к представителю газовой службы, пришедшему снять показания счетчика. На Луизе была кремовая блузка из тонкой и, надо полагать, мягкой на ощупь материи. Я провел Луизу в гостиную и ушел на кухню сварить кофе, поскольку вдруг осознал, что просто не знаю, о чем разговаривать с женщиной, которую в этот момент воспринимал как покров из мягкой материи, бездумно наброшенной, надо полагать, за несколько минут до выхода. Так что не было ничего удивительного в том, что у меня язык прилип к гортани и я сбежал на кухню, сумев только спросить ее, как она будет пить кофе — с молоком, с сахаром или с печеньем.