Хелен Браун - Клео. Как одна кошка спасла целую семью

В дверях стоял старый фокусник, с фальшивым носом и в круглых очках. С большущим чемоданом в одной руке, он не обращал внимания на грозу, как будто буря была не более чем театральным эффектом, оповещавшем о его приходе. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Извинившись за опоздание, он снял плащ и похлопал себя по лысине. Мне стало страшновато за него. Табун разыгравшихся мальчишек — не самая благожелательная аудитория. Ребята критически следили за артистом, между тем как он решительно вошел в гостиную. Ох, чувствую, его хватит секунд на тридцать, не больше.

Руки у него были квадратные, пальцы коротенькие, как окурки. Руки каменщика. Однако они оказались неожиданно проворными. Фокусник опускал веревку в пластиковый пакет, заставляя ее становиться то длинней, то короче, а шарфы, залитые чернилами, побывав в картонной коробке, выходили из нее чистыми. Хотя мальчики и были настроены скептически, они смотрели во все глаза и невольно ахали.

Для завершения своего выступления старичок приберег цилиндр. Он попросил именинника три раза дотронуться до него волшебной палочкой. К всеобщему изумлению, в шляпе оказался живой белоснежный голубь.

Клео — она рассеянно наблюдала за представлением, лежа у Саймона на коленях, — вдруг метнулась по полу, как лакричная пуля, и прыгнула на птицу. Старик отпрянул и завалился на спину. Испуганный голубь забился, вырвался у него из рук. Мальчики затаив дух следили, как птица металась по комнате, потом неловко устроилась на фикусе. Стив схватил Клео и вынес ее из комнаты, пока я помогала фокуснику подняться на ноги.

— Вот это да! Это лучший день рождения из всех, на каких я только бывал! — выкрикнул один из мальчиков, когда фокусник достал птицу и отнес ее на кухню. Раздались одобрительные выкрики остальных, а потом все зааплодировали старому артисту.

После выступления старичок успокаивал голубя и собственные нервы на кухне за чашкой чая. Стены сотрясались от оглушительных напевов Дэвида Боуи.

— И это они называют музыкой? — вздохнул он, стягивая и пряча в карман пластмассовый нос с очками. — Лично я — почитатель Бинга Кросби.

Старик допил чай, упаковал в чемодан свой реквизит и отправился обратно в грозу, в более безопасное место. Помахав ему на прощание, я вернулась в гостиную. Еще не так давно при виде пятнадцати мальчишек в пижамах, прыгающих по диванам, свисающих с люстры и устроивших потасовку на ковре, я бы пронзительно завизжала на них и начала бы наводить порядок. Но я слишком много лет потратила попусту, пытаясь воспитывать сыновей криком… Плюнуть на шум, беспорядок и присоединиться к общему веселью было куда приятней.

Я окинула взглядом море голов, пытаясь найти Роба. Обнаружить его оказалось несложно: в красном халате и с Клео на руках.

— Во, ребята, это вам точно понравится! — крикнул он, делая звук стереосистемы еще громче.

Боуи грянул любимую песню Роба «Давай потанцуем». После этого выбора у меня не было, оставалось лишь одно — капитулировать. Пристроив Лидию на бедро, я покачивалась, изгибалась и кружилась, пока не заболели ноги. Комната светилась весельем. Я не устраивала таких вечеринок с тех пор, как умер Сэм. Нет, неверно — я их не устраивала никогда. С тех пор я не только пролила реки слез, но и много передумала о том, что на самом деле важно. Не нужно все время их воспитывать, постоянно одергивать, поучать. Дети — не монстры, которые только и ждут подходящего момента, чтобы уничтожить мебель в доме. Пара лишних царапин только украсит кофейный столик. Мы хохотали. Мы танцевали. Мы жили.

Спустя несколько недель после дня рождения Роба мне позвонил Джим Такер, редактор из газеты. Джим собрался выпускать солидную газету, «Санди Стар», и спрашивал, не хочу ли я пойти к нему работать очеркистом. Слушая Джима, который взахлеб рассказывал мне о своих планах, я изо всех сил пыталась сосредоточиться на его энергичном голосе и боролась с искушением себя ущипнуть, чтобы убедиться: это не сон. Новая интересная работа — это было то, о чем я так долго мечтала, на что уже и не надеялась. Я была уверена, что это со мной никогда не случится. Да и откуда взяться интересным предложениям? Мои еженедельные заметочки о семейной жизни в веллингтонской газете едва ли тянули на Пулицеровскую премию.

Джим предлагал мне то, о чем мечтает любая мать, — гибкий рабочий график. Но одна вещь показалась мне совершенно неприемлемой. По крайней мере, я не была готова это обсуждать. Если я соглашусь на эту работу, нам придется подняться с места и с детьми, кошкой и всем скарбом переехать на шестьсот километров севернее, в Окленд. С сердцем, выскакивающим из груди, я поблагодарила Джима и спросила, может ли он дать мне какое-то время, чтобы все обдумать.