Хелен Браун - Клео. Как одна кошка спасла целую семью

Я погрузилась в беременность, которая выражалась в тошноте, сменяемой приступами дикого голода. Казалось, не так уж давно новозеландцы довольствовались простой пищей: рыбой да бараниной. Когда я была подростком, мама впервые познакомила меня с экзотическим блюдом под названием «пицца». С тех пор наш гастрономический опыт сильно расширился и обогатился. Мы узнали, что вино не всегда продается в картонных коробках, хлеб бывает не только длинный, но и круглый, что в мире не два сорта сыра, а несколько больше. А когда за углом открылся минимаркет деликатесов, стало ясно, что цивилизация докатилась и до нас.

Профитроли. «Про-фИИт-роле», так правильно произносить, если, конечно, верить парню из минимаркета, который сам их и печет. Если покатать слово на языке, оно начинает звучать почти эротично.

Мрачный и грубоватый профитрольщик был настоящим Микеланджело в поварском фартуке. Как этому типу удавалось создавать легчайшую, воздушную, пышную — словом, лучшую выпечку в мире, было выше моего понимания. А с другой стороны, разве не удивительно, например, что невзрачный бежевый мотылек способен произвести на свет великолепную, царственную гусеницу с зелеными жвалами?

Каждое утро он выкладывал их на подносы в витрине, как обнаженных купальщиц, решивших понежиться на солнышке. Слегка загорелые, длинненькие, каждое увенчано шариком крема. Шоколадный соус стекал вниз и капал на поднос. Витрина источала аромат, зазывая меня, приглашая — нет, приказывая — войти.

— Один профитроль, пожалуйста, — просила я.

— Про-фИИт-роле! — рубил он наотмашь.

— Лучше два.

В конце концов, мне можно, это ведь мне на двоих (или даже на троих, если считать Клео).

Профитрольщик рычал. Со стороны можно было подумать, что я покупаю на съедение его детей. Что ж, в определенном смысле так оно и было.

Дальше начинались испытания. Я еще не успевала выйти из магазина, а то, что казалось таким желанным, уже начинало терять привлекательность. Ковыляя враскачку вверх по зигзагу, я чувствовала, как пирожные оседают, а крем сочится сквозь бумажный пакет.

Было сильное искушение приземлиться где-нибудь на полдороге, опустить свое округлившееся тело и поскорее затолкать в него пирожные. Но имелась опасность, что я повстречаюсь с миссис Соммервиль. Она бросит на меня один из своих фирменных взглядов. Этот взгляд Соммервиль, неодобрительный, как ледяные скалы, обладал такой силой, что вынуждал мальчишек чистосердечно признаваться, что они кидались в почтальона слизняками, а взрослые женщины под этим взглядом чувствовали себя так, будто забыли надеть нижнее белье.

Я решалась тащиться дальше. Кроме того, в семье не одна я сходила с ума по профитролям. Клео пристрастилась к профитрольному крему. Однажды она слизала капельку с моего пальца и подсела на него с первого раза, как некоторые наркоманы на героин. С тех пор она вылизывала пустые бумажные пакеты, края моей тарелки, мои рукава и любые места, где хотя бы теоретически могли остаться следы дивного вещества.

Каждое утро она дожидалась на веранде моего возвращения — ее силуэт сквозь дверь с витражом выглядел как плакат в стиле модерн. Стоило мне толкнуть дверь, Клео неслась навстречу, хвост трубой, голова чуть склонена набок. Вдвоем мы проходили в дом, усаживались в глубокое кресло-качалку, подножка вверх, подголовник вниз, и разрывали бумажный пакет.

Клео изменила мои взгляды на излишества и потворство своим слабостям. Слово «вина» вообще отсутствует в словаре кошек. Можно упрекать их или дразнить за то, что едят слишком много, спят слишком долго или выбирают себе самую теплую подушку в доме. Кошки не обращают внимания на подобные насмешки. Они наслаждаются каждым мигом удовольствия и смакуют его, пока бабочка или падающий лист не отвлечет их внимание. Они не расходуют энергию на подсчет поглощенных калорий или часов, потраченных на солнечные ванны.

Кошки не трудоголики и не бичуют себя за это. Они не вскакивают и не несутся куда-то, а, наоборот, садятся и держат паузу. Для них летаргия — это вид искусства. Со своих точек наблюдения на заборе или в открытой форточке они видят людскую суету и воспринимают ее единственно верно: всё это — не более чем напрасная трата времени, которое можно было бы употребить на сон.

Я с удовольствием предавалась безделью, не спеша прогуливалась вокруг нашего наполовину отремонтированного дома и брала у кошки уроки хладнокровия. Я научилась двигаться медленнее, рассчитывать силы и прислушиваться к своему организму. А он умолял об отдыхе, не только для того, чтобы справиться с беременностью, но и чтобы набрать энергии для более полного восстановления после той травмы. Мы превратились в беззастенчивых сонь, не упуская возможности прилечь днем или подольше поваляться утром. А однажды я приковыляла от Джинни, и Клео открыла для меня удовольствие сна ранним вечером.