Олег Рябов - КОГИз. Записки на полях эпохи

Каждый раз с телефона-автомата на Курском вокзале я звонил Ермаку, тот спросонья сначала матерился, потом благодарил и только после этого совершенно внятно проговаривал:

– Давай – в десять, в «Ивушке»!

«Ивушка» – кафе по соседству с Домом книги на Калининском проспекте, удивительно невзрачное и маленькое, но там была утренняя штаб-квартира Ермака: здесь он похмелялся и принимал стратегические решения на день. Местные гардеробщик и официантки ломили перед ним шапки, а завпроизводством и шеф-повар выходили в зал, чтобы с ним поздороваться. В любую погоду, в самые суровые годы борьбы с зеленым змием нам приносили коньяк в кофейных чашечках или водку в тонких стаканах и подстаканниках. В жидкости плавал ломтик лимона, и из стаканов торчали ложечки. Однажды, за неимением лучшего, нам подали две бутылки чешского зеленого ликера, после которого я хворал и ходил пьяный два дня.

Где-то в душе Ермак, конечно, был игроком, потому часто говорил мне:

– Так неохота рассматривать весь твой мусор! Скажи просто – сколько тебе надо за весь чемодан?

Услышав сумму, он, не споря, расплачивался. И только спустя годы я понял, что и здесь Ермак меня переигрывал. Он покупал вслепую только тогда, когда знал, что я привез что-то особо ценное. Такой оптовой покупкой от меня скрывалась истинная цена дорогой книги.

Часто к нашему с Ермаком утреннему страданию и возрождению в «Ивушке» присоединялся его друг и напарник в торговых сделках Лука. Рослый, крепкий, просто богатырского телосложения и здоровья, он был немногословен, но очень быстро и хорошо считал варианты, объясняя это тем, что он физик-теоретик. Я над ним смеялся и говорил, что он просто прирожденный мошенник.

Бывало, при мне они начинали разбирать и анализировать сделки предыдущего дня, и тогда мы перебирались во вторую штаб-квартиру Ермака. Полуподвальное помещение на старом Арбате местное домоуправление сдавало Ермаку как дворнику. Дворника он нанимал и платил тому нормальную зарплату, а помещение использовал под маневровый склад для книг. Попасть в эту штаб-квартиру, находившуюся где-то во дворах за магазином военной книги «Звезда», можно было только со стороны Староконюшенного. Для этого надо было пройти мимо какого-то уродливого недоломанного купеческого особняка, порою встретившись с известным артистом и московским книголюбом Георгием Вициным, совершающим выгул своей черненькой дворняжки по кличке Лай.

Период моего знакомства и сотрудничества с Ермаком я мог бы назвать идиллией, хотя это звучит слащаво. Замечательное свойство идиллии заключается в том, что она когда-то начинается и когда-то кончается. В один страшный день мне, не помню кто, позвонил и сказал, что Ермак попал в автомобильную катастрофу и насмерть разбился.

И почему-то после этого посыпалось все. Так бывает.

Дома из-за какого-то глупого, но принципиального конфликта возникла непреодолимая яма, и мы перестали разговаривать с женой. Вдруг я оказался должен довольно большие деньги неприятным людям и, как их отдать, не знал. Потерял работу и несколько месяцев болтался без дела: утром вставал, одевался, пил кофе, брился и шел на улицу, а работы не было. И, имея в друзьях или знакомых половину города, мне, всегда успешному, было стыдно подойти к кому-то и сказать: «Помоги найти работу».

Вот в таком паршивом настроении в ноябрьские дни с десятилетней дочкой я непонятно зачем оказался в Москве – наверное, пообещал ей показать праздничную Красную площадь. С дочкой мне было легко. По-видимому, она понимала все, а если не все, то уж мое состояние – точно. Но детское мужество – оно такое мужественное, что иногда просто начинаешь завидовать детям.

Мы шли по Калининскому, направляясь к Кремлю, держась за руки и меся ноябрьскую снежную слякоть. И неожиданно воткнулись в огромную человеческую гору, которая стояла у нас на пути. Гора дожидалась, когда мы в нее воткнемся. От горы одновременно пахло извозчичьим теплом, только что выпитым коньяком и какими-то необычными для меня духами. Это был Лука.

– Старик, ты куда пропал? Мы постоянно в Москве вспоминаем о тебе, а тебя нет! Расскажи хоть, как твои дела? Чем дышишь? Что новенького из редкостей зацепил?

И тут меня прорвало – я вываливал Луке все, что у меня наболело, пока он меня не прервал:

– Все это чепуха и дребедень. Пошли со мной!