Олег Рябов - КОГИз. Записки на полях эпохи

«Как же так?» – спросил я у директора библиотеки. «А вот так! Балика завещал свою личную библиотеку нам, наследники после смерти завещание выполнили, и лежат эти книги в этом подвале уже пять лет. Никто за такие подарки спасибо дарителям не говорит. Дарителю кажется, что он совершает подвиг или какое-то благодеяние. А у меня места нет! У меня девочки нет, которой я должен бы был поручить разобрать эти сокровища. А ведь ты понимаешь, что это сокровища. У меня девчонки получают по семьдесят рублей, а она должна в течение дня заполнить пятьдесят карточек: „Известия“, „Правда“, „Труд“, „Балахнинская правда“, „Богородская правда“ и так далее. И вот я должен ей сказать, что кроме основной работы теперь она должна еще переписать по всем научным правилам эту гору книг. Как по-твоему, скажет она спасибо профессору Балике? Вот такие бывают подарки!»

Так вот, товарищ генерал, я-то не государственный человек, я лишь – товаровед. А вам, государственному человеку, загадка: что делать с крупнейшими частными коллекциями? Передавать их в государственные хранилища или пусть продолжают жить своей жизнью: переходить из рук в руки от одного собирателя к другому?

– То, что вы сейчас рассказали – невероятно! – Лицо генерала оставалось непроницаемым, и интонация не говорила о том, что история его разволновала. – То, что вы мне показали и рассказали сегодня, и порадовало, и удивило.

Не успел Геннадий Иванович выкурить сигарету у себя на книжном складе, где он обычно уединялся, чтобы сбросить напряжение, – как дверь приоткрылась, и показалась хитрая мордочка уборщицы Лиды.

– Иваныч, директриса зовет.

Но тут же мордочка пропала, и через широко распахнутую дверь в подсобку вошла Ольга Михайловна. Описывать женщину ее габаритов невозможно: она была просто очень большая. Вся!

– Ну что, товаровед? Ведешь обедать в ресторан!

– Кого?

– Ну, не генерала же! Нас с Зинкой! И запомни этот день. Как жена майора говорю тебе: больше тебе в жизни не подвернется такой случай – пожать руку генералу армии, и даже чуть-чуть повыше… – Она возвела глаза к потолку, словно пытаясь узреть сквозь него вершину, хоть в малой степени подходящую для сравнения.

Юрий Иванович позвонил через два дня, сказал, что зайдет, и попросил в обеденный перерыв ждать его в магазине. Прошел он, конечно, через служебный ход, со двора – как раз в это время разгружали машину с книгами. Поздоровался с Геннадием Ивановичем за руку и, оставив дверь открытой, уселся на стул так, чтобы был виден весь огромный пустынный торговый зал магазина.

– Геннадий Иванович, у меня к вам два сообщения, оба важные и оба приятные. Во-первых, руководство нашей организации просило меня передать вам благодарность за помощь. А второе… – Юрий Иванович на мгновение замолчал, нахмурил брови и продолжил: – …сегодня с нарочным из Москвы пришла бандероль на ваше имя от Федора Денисовича. Там две книги с благодарственными словами в ваш адрес.

– А где же книги? И хоть какие книги-то?.. – нетерпеливо перебил посетителя Геннадий Иванович.

– Книги интересные! Это – Наталья Решетовская! Слышали про такую? Первая жена Александра Солженицына?

– Да, слышал… – как-то неопределенно ответил товаровед.

– Так вот одна книжка, это – «В споре со временем», издана АПН по нашему заказу, и распространяется она через дипломатические представительства за границей. Так что об этом болтать не следует! А вторая – на французском языке. Название ее переводится вроде бы: «Саня: моя жизнь с Александром Солженицыным», издана она в Париже. Обе книжки Федор Денисович вам подписал, одну по-русски, другую – по-французски.

– Юрий Иванович, так чего же вы их мне не принесли-то?

– Геннадий Иванович, книги останутся у нас в конторе – так решило руководство. Так будет лучше и для вас, и для нас. Подумайте сами – что будет, если кто-то не очень умный увидит их у вас дома? Могут и вас, и нас неправильно понять… А за сохранностъ не тревожьтесь, храниться они будут надежно, в сейфе. Так что если вам любопытно подержать их в руках – заходите…

…Хоронили Тамару Павловну на еврейском кладбище. Да какое оно еврейское – обычное, русское, православное, даже небольшой храм при входе стоит, при желании и отпеть можно. Только в глубине этого заросшего кленами и липами массива есть выделенные для еврейской общины два больших квартала. Проходя меж рядами разнокалиберных надгробий, налезающих друг на друга и теснотой этой лишний раз подтверждающих название «община», любой старожил города видел знакомые фамилии и невольно вспоминал прожитую жизнь.