– Каким птичкам?
– Да неважно. Это поговорка такая.
– А если неважно, тогда поедем за курткой. У меня там есть еще один подарок для тебя, уже бесплатный. Который ты просил.
– Как просил?
– А помнишь, я тебе звонила несколько лет назад?
Генка припомнил, как два года назад в редакции раздался звонок и сквозь трески и шипы далекий, трудно различимый женский голос попросил у него совета:
– Что интереснее на выбор купить в ГДР в антикварном магазине: маленькую книжечку Ломоносова, изданную в восемнадцатом веке, в золоченом переплете, или большую папку раскрашенных гравюр с картин из Дрезденской галереи?
– Конечно, Ломоносов, – ответил Генка и, только положив трубку, с сомнением подумал: уж не Леточка ли это его?
– Так это была ты?
– Да, а ты что, не узнал?
– Нет, было плохо слышно.
– Ну вот, теперь мне все понятно. Мы тогда собирались в отпуск домой, и мне хотелось купить тебе что-нибудь в подарок. Я позвонила Ритке, сестре, и попросила узнать, что тебя интересует. Она у кого-то спросила и написала мне, что тебя, кроме старых книг, ничего не интересует. А как я тебе куплю в подарок старинную книгу – в этом хоть что-то надо понимать! Вот я тебе и позвонила. Боялась, что ты со мной не будешь разговаривать, а ты просто не узнал меня. И книжка эта так и валялась тут у мамы два года. Вот сейчас я тебе ее и подарю.
– Ну, не сейчас – сейчас мы с тобой едем в гости.
– В какие гости? Ты мне уже третий раз про это говоришь, а я не пойму. Говори, – Велька как-то неуклюже обхватила Генку одной рукой под мышку, а другой за плечо и прильнула к нему на какой-то миг. – Говори, а то никуда не поеду. – И в этот миг Генка ощутил, как мелко дрожит его Леточка, и понял, что может сейчас образоваться между ними большая и неизлечимая трещина. Он обнял ее крепко двумя руками и поцеловал то ли в глаз, то ли в нос – куда-то в лицо. Она сразу как-то обмякла, чуть-чуть отодвинулась и тоном на все согласной произнесла:
– Ну, ладно, поехали в гости твои. Только ты мне все объясняй и рассказывай.
– По пути к тебе на свидание я встретил друзей-художников. Они сегодня выполнили крупный заказ по изготовлению художественной мозаики и получили хорошие деньги. Это такие деньги, которые не снились твоим полковникам и генералам «ограниченного контингента». В утвержденных государственных прейскурантах на исполнение художественных работ, которыми пользуется худфонд, цена на выполнение мозаик – пятьдесят рэ за квадратный метр. Теперь посчитай, сколько получил художник Дмитрий Дмитриевич Арсенин за свои мозаики в вестибюле Московского вокзала. А теперь я тебе скажу, что торец пятиэтажной панельки, на котором кирпичами выложен треугольник паруса и птичка чайка, тоже посчитан как художественная мозаика и там тоже выплачены деньги по тому же прейскуранту. А это – двенадцать на пятнадцать метров – девять тысяч рублей на троих за неделю. Вот после этого можно уже заниматься и творчеством. Да и творчество современных художников не хило стоит. Председатель закупочной комиссии Художественного музея, а одновременно и его директор, Вася Шатура – большой друг Димы Арсенина. И вот с год назад Дим Димыч попросил меня помочь отвезти в музей его картину «Огненная Узола», большая такая, метр на метр. На ней тетка изображена в красном сарафане, и расписывает она хохломскую братину. Я помог, а заодно поприсутствовал на заседании ежемесячной закупочной комиссии. В тот день были куплены две картины: небольшой холст великого Валентина Серова за двести рублей у какой-то восьмидесятилетней старушки, старой дворянки, и Димина «Огненная Узола» за полторы тысячи рублей. Я думаю, что комментарии тут не нужны: вечером и Шатура, и я, и еще с пяток Диминых друзей-художников ели шашлыки в ресторане «Москва». Вот сегодня вечером в мастерской у Арбенина в Кузнечихе будет вечеринка, на которую мы с тобой приглашены. Там будут артисты, поэты, художники и вообще лучшие люди города. Ты была когда-нибудь у художника в мастерской?
– Нет!
– Тогда слушай и не перебивай. Хотя можешь перебивать и спрашивать, когда чего не поймешь. Итак, мастерская у Дим Димыча, а он недавно стал заслуженным художником РСФСР, это одна из городских достопримечательностей. Когда к нам приезжает какая-нибудь звезда, или чиновник с особыми полномочиями, или гость особый, то ребята из конторы глубокого бурения заранее выясняют, что любит этот знатный визитер: охоту, рыбалку, девочек, баню, бильярд, преферанс. Так вот, на самый крайний случай у начальства есть фишка – посещение мастерской Арсенина. На полу у него половики домотканные, на стене под потолком коллекция донец прялок городецких резных да расписных, настоящих, девятнадцатого века; на подрамниках, в киотах да на полках – иконы красоты неписаной и восемнадцатого, и семнадцатого века, и строгановских писем, и есть даже Симоном Ушаковым подписанная икона. Самовары на стеллажах – штук шестьдесят разных форм: и шариком, и в виде груши, и репой, и орех, и арбуз. А чаем Дим Димыч угощает тоже из самовара: растапливает его лучинками, потом заряжает сосновыми шишками, а труба для вытяжки выведена у него прямо в форточку. Самовар тот у него «варшавского серебра», то есть мельхиоровый, с ручками из слоновой кости и с краном в виде петушиной головы, а сам на кошачьих лапах. Для музыки у него есть настоящий трактирный граммофон и пластинки старинные: церковные хоры да Шаляпин с Плевицкой. А для Петра Лещенко и Алеши Димитриевича у него есть проигрыватель трофейный, американский, и пластинки тоже довоенные, румынские, что ли. Хотя правды ради надо сказать, что и современная электроника у Арсенина самая что ни на есть классная: магнитофон «Грюндик», и крутит он на нем Глена Миллера и Чака Берри, а холодильник – «Дженерал электрик», и влезут в него два барана да еще десять ящиков пива. Ты не слышала про модного сейчас московского художника Илью Глазунова?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу