Эми Тан - Клуб радости и удачи

— Какой позор! Никого нет, чтобы встретить вас как положено! Вторая супруга со своими домочадцами уехала в Пекин навестить родственников. Ваша дочь такая милая, так похожа на вас! Ой, она такая застенчивая? Первая супруга со своими дочерьми… они все отправились с паломничеством в другой буддийский храм… На прошлой неделе нам нанес визит дядя какой-то кузины, явно не в себе, а потом оказалось, что такой кузины и не существует и он никакой не дядя, и до сих пор никто не знает, кто это был…

Как только мы вошли в дом, я растерялась, не зная, на что смотреть сначала, так много всего там было: винтовая лестница, ведущая все выше и выше, потолок с лепниной, просторные коридоры, за каждым изгибом которых обнаруживались все новые и новые помещения. Справа от меня был зал, превосходивший размерами все, что я когда-либо видела: он был обставлен парадной мебелью тикового дерева: диванами, столами и стульями. В противоположном конце этого зала виднелись двери, а за ними целая анфилада комнат с превосходной обстановкой. Слева от меня была слабо освещенная гостиная, уже с иностранной мебелью: темно-зеленые кожаные диваны, кресла, конторки красного дерева; стены ее были увешаны картинами, изображавшими охотничьих собак. Обводя глазами все эти комнаты, я замечала то тут, то там каких-то людей, и Ян Чань объясняла мне:

— Эта молодая женщина — служанка второй супруги. А вон там — это никто, просто дочь помощника повара. Этот мужчина ухаживает за садом.

Потом мы начали подниматься по лестнице. Дошли до верхней площадки и попали в еще одну просторную гостиную; потом повернули налево, прошли по широкому коридору, миновали одну комнату и вошли в следующую.

— Это комната твоей мамы, — с гордостью сказала мне Ян Чань. — Здесь ты будешь спать.

И первая вещь, которую я заметила, — она сразу же бросалась в глаза — была великолепная кровать. Она была тяжелой и легкой одновременно: нежный розовый шелк и массивное темное лакированное дерево, украшенное резными драконами. Четыре колонны поддерживали шелковый полог, и с каждой из них свешивался длинный шелковый шнур для подвязывания внутренних занавесов. Ножки кровати имели форму подогнутых львиных лап, отчего создавалось впечатление, что под кроватью скрывается настоящий лев, придавленный ее весом к полу. Ян Чань показала мне маленькую приступочку, с помощью которой можно было забраться на кровать. Упав на шелковое покрывало, я рассмеялась, ощутив, насколько мягкий под покрывалом матрас: раз в десять толще того, что был у меня в Нинбо.

Восседая на этом ложе, я почувствовала себя настоящей принцессой и с восхищением принялась рассматривать все остальное. Застекленная дверь вела из комнаты на балкон. Перед этой дверью стоял круглый столик из такого же дерева, что и кровать. Его также поддерживали изогнутые львиные лапы, а вокруг стояло четыре стула. Слуга уже поставил на столик чай, принес сладкое печенье и теперь разводил огонь в хоулу, маленькой угольной печурке.

Надо сказать, что дом моего дяди в Нинбо назвать бедным было никак нельзя. Дядя был по-настоящему зажиточным человеком. Но этот дом в Тяньцзине просто поражал воображение. И я подумала, что мой дядя ошибался: в том, что мама вышла замуж за У Циня, не было ничего позорного.

Мои размышления были прерваны неожиданными звуками — кланг! кланг! кланг! — за которыми последовала музыка. На противоположной стене висели большие деревянные часы, украшенные резьбой, изображавшей медведей в лесу. Дверка в часах распахнулась, и оттуда выскочила крошечная комнатка, полная людей. Там был сидевший за столом бородатый мужчина в остроконечной шапочке. Он опускал и поднимал голову, чтобы выпить свой суп, но ему мешала попадавшая в чашку борода. У стола стояла девушка в синем платье с белым шарфом, она каждый раз наклонялась, чтобы подлить ему супу. А за этими мужчиной и девушкой стояла еще одна девушка, в юбке и коротком жакете. Она водила туда-сюда рукой, играя на скрипке. Она всегда играла одну и ту же заунывную песенку. Я до сих пор слышу эту мелодию, хотя прошло столько лет: ни-а! на! на! на! на-ни-на!

Каждый, кто просто посмотрел бы на них и ушел, сказал бы, что это роскошные часы. Но после того как я услышала их бой в первый раз, а потом через час, а потом через два, и так изо дня в день, я стала видеть в них не более чем экстравагантную докуку. Сколько раз среди ночи я просыпалась из-за этих часов! И только позже обнаружила у себя способность не слышать не имеющих значения звуков.