Эми Тан - Клуб радости и удачи

— Это третья жена и три ее дочери, — сказала мама.

Эти девочки были еще более застенчивы, чем я. Опустив головы, они молча жались к своей матери. А я продолжала наблюдать за ними. Они были такие же невзрачные, как и их мать, с большими зубами, мясистыми губами и такими мохнатыми бровями, что их можно было принять за гусениц. Третья жена тепло поприветствовала меня и разрешила мне отнести наверх один из ее пакетов.

Я почувствовала, как мамина рука сжимает мое плечо.

— А это вторая жена. Она захочет, чтобы ты звала ее Большой Мамой, — прошептала она.

Я увидела женщину в черном меховом манто до пят и модной западной одежде, выдержанной в темных тонах. На руках у нее был маленький мальчик, упитанный и розовощекий, на вид около двух лет.

— Это Сюаюди, твой младший брат, — прошептала мама.

На мальчике была шапочка, сшитая из того же черного меха, и он водил своим маленьким пальчиком по длинному жемчужному ожерелью второй жены. Меня удивило, что у нее такой маленький ребенок. Вторая жена была даже красива и, по-видимому, здорова, но при этом совсем старая, наверное лет сорока пяти. Она передала ребенка слуге и начала давать указания толпившейся вокруг нее челяди.

Потом вторая жена с улыбкой приблизилась ко мне, от переливающегося меха ее манто, казалось, исходило сияние. Она смотрела на меня в упор, так пристально, как будто уже когда-то видела раньше, а потом улыбнулась, потрепала меня по голове и вдруг быстрым грациозным движением маленьких рук сняла с себя длинную жемчужную нить и повесила ее мне на шею.

Это было самое великолепное ювелирное изделие из всего, что я когда-либо видела. Оно было сделано в западном стиле: длинная нить, ровные бусины одинакового розоватого оттенка и тяжелая серебряная застежка, украшенная замысловатым рисунком.

Моя мама попыталась протестовать:

— Это слишком дорогой подарок для маленького ребенка. Она его испортит или потеряет где-нибудь.

— Личико такой хорошенькой девочки обязательно нужно чем-нибудь подсвечивать! — обращаясь ко мне, невозмутимо парировала вторая жена.

Мама промолчала в ответ и слегка отстранилась от меня, из чего я заключила, что она рассержена. Она не любила вторую супругу. Мне следовало быть осмотрительной в проявлении своих чувств: мама не должна была подумать, что вторая супруга покорила мое сердце. Но у меня возникло чувство безрассудной радости оттого, что она выказала мне особое расположение.

— Благодарю вас, Большая Мама, — сказала я второй супруге. Чтобы не показать ей свое лицо, я смотрела вниз, но при этом ничего не могла поделать со своей улыбкой.

Некоторое время спустя мы с мамой пили чай у нее в комнате, и я знала, что она сердится.

— Будь осторожна, Аньмэй, — сказала мама. — То, что ты слышишь, на самом деле неискренне. Одной рукой она делает облака, а другой — дождь. Она пытается подкупить тебя, чтобы ты была готова для нее на всё.

Я сидела спокойно, стараясь не слушать маму. Я думала о том, что мама всегда всем недовольна и что, возможно, все ее несчастья проистекают от постоянных жалоб. Я думала о том, что не надо слушать ее.

— Дай-ка мне это ожерелье, — неожиданно сказала мама.

Я смотрела на нее, не шевелясь.

— Ты мне не веришь, поэтому дай сюда это ожерелье. Я не позволю ей купить тебя так дешево.

Я по-прежнему сидела неподвижно, и тогда она встала, подошла ко мне и сняла с меня ожерелье. И прежде чем я успела вскрикнуть, чтобы остановить ее, она бросила его на пол и топнула по нему каблуком. Когда она положила его на стол, я увидела, зачем она это сделала: в ожерелье, почти покорившем мое сердце и разум, теперь появился изъян — треснувшая стеклянная бусина.

Потом мама сняла эту разбитую бусину и связала нитку так, что ожерелье снова выглядело целым. Она велела мне носить его каждый день в течение недели, чтобы я запомнила, как легко потерять себя, купившись на фальшивку. И только после того как я проносила искусственный жемчуг достаточно долго для того, чтобы усвоить этот урок, мама разрешила мне снять его. Она открыла свою шкатулку и повернулась ко мне:

— Теперь ты сможешь отличить настоящее от поддельного?

Я утвердительно кивнула. Она положила что-то мне в руку. Это было тяжелое кольцо с кристально-чистым, как вода, синим сапфиром, в центре которого была сияющая звезда, столь прекрасная, что я всегда потом смотрела на это кольцо как на чудо.

Еще до наступления следующего холодного месяца первая супруга со своими двумя незамужними дочерьми вернулась из Пекина, где у нее был свой дом. Я помню, мне подумалось, что теперь-то пришла очередь второй супруги кланяться. Первая супруга была главной женой по закону и по обычаю.