Борис Евсеев - Красный рок (сборник)

«Ёханый насос! Электронный! – ахнул еще раз Тебеньков. – А эти – управляют!..»

Петух тут же, как бы подтверждая мысль сержанта, снова завис невысоко над землей. Тебеньков, которого никто из вошедших не видел, подался чуть назад, почти полностью ушел за цветную каменную балясину, за выступ.

«Вот оно как, – лихорадочно тасовал свои мысли сержант Тебеньков. – Электронная нечисть, стало быть… Это ж надо… Вроде и музей отсюда выводят, к монастырю все снова отходит. А и монахи, видно, не в силах новую нечисть электронную вычистить…»

Высокий мосластый мужчина в плаще что-то сказал женщине, и та, приставив ладонь ко рту, передала команду птице. Петуха тут же взметнуло метра на полтора от земли, он хрипло, как неисправный радиоприемник, выпустил из себя несколько низких электрических призвуков, затем взлетел еще выше и стал опускаться бородатому на голову. Женщина и мужчина тут же отступили в тень монастырских ворот.

Тебеньков вывернул из кобуры пистолет, выстрелил в петуха навскид и не попал. Петуха шарахнуло в сторону, но он снова выправил полет и, как запрограммированный, полетел на бородатого.

И тут не выдержал человек в плаще, накинутом поверх белого халата. Он чуть выставился из ворот, нервно выпутал откуда-то из-под халата маленький жуковатый «браунинг», сделал несколько беспорядочных выстрелов. Ни один выстрел цели, конечно, не достиг. Женщина ухватила стрелявшего за руку, повисла на ней. Петух раскрыл крылья шире и, планируя, опустился на спину скорчившемуся от страха бородачу, отвел назад свою огромную голову со смертельно сомкнутым клювом. Тебеньков, не позволяя петуху нанести удар, а медику в плаще снова выпалить в бородатого, дважды и при этом в разные цели выстрелил.

Тебеньков, лучший стрелок отделения, мог бы побожиться, что одним из выстрелов попал в петуха. У того начисто срезало несколько маховых перьев, брызнула из-под крыла какая-то гадость, петух потерял ориентацию, закувыркался в воздухе, но потом, все же выровняв свой хищный, вовсе не курий полет, опустился на крышу монастырской стены. Тебеньков, с трудом отодрав взгляд от петуха, увидел, как ползет, обнимая мужчину бессильной уже рукой, женщина с крохотной дыркой в длинной шее. Мужчина еще дважды выстрелил в Тебенькова, один раз в бородатого и, освободившись от судорожно за него цеплявшейся женщины, кинулся из монастыря вон.

– Петух!.. Курвяк!.. Петух-убийца! Сбежит! Стреляйте! – крикнул бородатый в телесного цвета тапочках кинувшемуся было к монастырским воротам милиционеру.

Тебеньков на миг приостановился: петух завзято цеплял ногами зеленую черепицу. Он бежал хромая, бежал, опустив голову и волоча крыло, но бежал по гребешку крыши вполне уверенно. Петуху было сейчас не до перебитого крыла, не до хромоты! Он чувствовал, что, с одной стороны, должен вернуться, вколотить глубоко, до самого мозга свой клюв в голову бородатого. Но с другого боку: зачем ему этот полузнакомый, присевший от страха на землю дупак? Дупак, которого хозяйка клевать уже не приказывает. Зачем? Ведь за оградой в четырехколесой, белой, воняющей перегоревшей нефтью тележке сидит над вертящимся, насаженным на кол бубликом обидчик, мучитель, кат со шрамом на покачивающейся мерно голове… Ему, ему надо гнилую черепушку продолбить! Пробить, проклевать, чтобы еще раз попробовать на вкус красно-белую липкую жижу, которая из головы мучителя брызнет! Или все же воротиться?»

«Сука-падла-пирожок, сука-падла-с-мясом… Юро-юро-юро…» – не слишком громко клекотнул петух, но Тебеньков клекот услышал, сцепил зубы и в третий раз, рискуя упустить бандита в плаще, выстрелил в летающее чудище, в говорящего монстра…

Тело петуха разорвало в клочья. Полетели вниз перья, ушел вверх черноватый жидкий дымок…

Однако голова петуха с бородкой, с висящей вместо шеи длинной кровавой жилой и несколькими, бог знает на чем крепящимися перьями продолжала лететь. Тебеньков полет гребешка с перьями и клювом видел отчетливо, но стрелять больше не стал, а чертыхнувшись и сплюнув, побежал к воротам.

Здесь под ноги ему метнулась с шипеньем средних размеров обезьяна в берете. Обезьяна ухватила Тебенькова сперва за штаны, потом за китель, она рычала, кусалась, царапалась, она явно хотела помешать сержанту задержать стрелявшего. Но Тебеньков, уже разобравшийся с этим гнусным зооцирком, хорошо и отчетливо понимая, кто же здесь главный, тратить на обезьяну ни пуль, ни времени не стал. Лишь на секунду приостановившись, он с силой отшвырнул ее ногой…