Игорь Бойков - Жизнь, прожитая не зря

Гадальщик приподнял голову от книги. Прислушался. Снял с руки чётки и отложил их в сторону.

— Э, где он? Где он? — выкрикнул кто-то в соседней комнате.

В ответ раздались сдавленные, предслёзные женские хрипы.

— Э, там посмотри! Дальше!

Гадальщик продолжал сидеть неподвижно, поджав под себя ноги. И только глаза его сощурились ещё сильнее, да бледная кожа переносицы собралась в небольшие складки.

По двери в его каморку с силой ударили ногой, и, распахнувшись настежь, она стукнулась железной ручкой о грубо выбеленную стену, едва не слетев при этом с петель. Внутрь ворвались двое горбоносых и чернявых парней. В лёгких спортивных штанах, в светлых футболках, с перекатывающимися шарами мускулов под кожей, Один из них резко бросился на гадальщика, схватил своими загорелыми лапищами, зажал ладонью рот и тут же торопливо заклеил его скотчем. Второй надел ему на голову заранее приготовленный мешок из плотной тёмной ткани.

— Пикнешь — пристрелю, — свирепо рявкнул один из них.

И с металлическим лязгом передёрнул затвор пистолета прямо над ухом гадальщика. Тот не шевелился. Похитители подхватили его лёгкое, сухощавое тело за руки и поволокли к выходу. Изувеченные ноги гадальщика тяжело волочились по полу. Он застонал негромко.

— Заткнись!

— Мага, ноги держи! Ноги! — крикнул второй и, не дожидаясь, сам подхватил ноги гадальщика свободной рукой, прижав их к себе.

В соседней комнате двое других налётчиков, связав женщину по рукам и ногам и залепив ей рот скотчем, волчьими глазами обшаривали комнату, высматривая, чтобы прихватить с собой. Но комната выглядела бедной и обшарпанной — в ней почти ничего и не было: только стол у окна, два старых и кривых стула возле него, да небольшой шкаф в углу. Однако один из бандитов всё же подошёл к шкафу, раскрыл его и начал торопливо в нём рыться, с приглушёнными ругательствами вываливая на пол женское тряпьё. Но другой — видимо, старший — приказал властно:

— Не бери ничего.

Грабитель заворчал в ответ недовольно.

— Э, я кому сказал? А ну, резко в машину!

Он повиновался с неохотой. Но, выходя на улицу, всё же успел прихватить и быстро сунуть в карман небольшой изящный сотовый телефон, лежащий на столе.

Тот, которого звали Мага, быстро сбегал в коморку гадальщика, сгрёб в охапку и вынес оттуда все его книги, лежавшие на столике. Поколебавшись, торопливо засунул в карманы чётки и зары.

— Быстрей! Поехали, — поторопил он остальных.

Гадальщика с залепленным ртом и мешком на голове грубо запихали на заднее сидение просторного «Джипа». С обеих сторон стиснули мускулистыми, потными телами.

— На, возьми, — Мага протянул другому книги гадальщика.

— Да мне они зачем?

— Этому нужны будут, — и он кивнул на пленника.

Тот, быстро прокрутив ручку на дверце, опустил до половины стекло и сплюнул на улицу.

— У себя пока оставь. Когда приедем — отдашь.

Мага, глянув насупленно, с недовольством, положил книги себе на колени, а карман, в которых лежали чётки и зары, застегнул на молнию.

Машина рванула вперёд, взметнув за собой облако удушливой пыли.

А в разгромленном доме, зияющем пустотой распахнутых настежь дверей, осталась лежать на полу связанная женщина. Силясь приподнять голову, она таращила обезумевшие глаза, глухо мычала и билась затылком о грубые доски пола.

Гадальщика везли целый день. Иногда машину останавливали и, выключив мотор, стояли подолгу. Её корпус быстро раскалялся под солнцем, и в салоне становилось нечем дышать. Истекая потом и задыхаясь под грубой тканью мешка, гадальщик хрипел на заднем сидении. Бандиты вылезали наружу, разминая затёкшие ноги и прячась в тень придорожных кустов. Из горячего салона машины он слышал их голоса, нервные и злые. Пиликали мелодии сотовых телефонов. Говорили по-русски, но с резким горским акцентом. Сбродная была банда, интернациональная.

К ночи «Джип» въехал в какое-то село. Гадальщика затащили в тёмный подвал частного дома и бросили в угол, на рваный и грязный матрас. На пол перед ним поставили пластиковую бутылку с водой и миску с кусками лаваша.

— На, поешь, — сказал Мага и вышел, заперев за собой дверь.

Гадальщик медленно выпрямился и сел, стащил с головы мешок. Подтащил под себя ноги. Отлепил ото рта скотч. Его края пристали к бороде и, дёргая с силой, он причинял себе резкую боль. На липкой стороне остались клочья приставших к ней чёрных волос. Он болезненно поморщился, трогая руками подбородок, скомкал скотч и бросил в угол.