Эльмира Нетесова - Тонкий лед

Тамара взяла чемоданы. Внизу ее уже ожидало такси. Машина вскоре отъехала, а Егор все стоял у окна.

— Прости, сынок, что не сумела вырастить дочку. Заместо человека выходила сучку. Исковеркала она твою судьбу, на всех наплевала, не остановилась, не послушалась, Как жить теперь станем? Как в глаза тебе смотреть буду? Ума не приложу,— плакала Ма­рия Тарасовна.

— А ничего, не пропадем, мать! Мы друг у друга имеемся! Это немало! — потрепал тещу по плечу и до­бавил,— мне не в чем упрекать Вас, Мы все слишком любили ее.

Егор бросился к двери, когда раздался звонок. На пороге стоял Соколов.

— Я к тебе на минуту по делу,— вошел человек торопливо и только теперь заметил растерянность хозя­ев,— наверное, спать легли, а тут я поднял,— сконфу­зился гость.

— Да при чем тут Вы! Тамара от нас ушла,— раз­вел руками Егор.

— Как это ушла от вас?

— Насовсем бросила...

— Как сучка к другому хахалю сбегла! Срамотища единая! — выглянула из спальни Мария Тарасовна.

— Держись, Егор! Это еще не крушение! Баб на свете больше, чем грязи. Стоит с одной мартышкой расстаться, вторая макака на плечи повисла. Хочешь на время в женской зоне поработать? Ох, и отведешь душу! Там бабы на любой вкус и спрос. Кстати, непо­далеку от Поронайска. Я туда по делам ездил. Только вошел в барак — бабье облепило. Сам знаешь, меня с моим пятьдесят шестым размером свора овчарок за­валить не сможет, не одолеют. Тут же вякнуть не ус­пел, как оказался на шконке и, главное, уже без шта­нов. На меня, еще на живого, куча баб навалилась. Щупают, тискают, гладят, целуют, и всякая к себе тянет поближе. Вместе с головой норовят проглотить. Руки, ноги держат намертво. Не то крикнуть, дышать нечем. Хочу встать, да куда там! Будто в плен к запорожцам попал. Ну, думаю, конец: растерзают в клочья. Хотел их раскидать, да где там! Бабы кучей одолели. А ка­кая-то блажит: «Девки! Да у него точно как у мого Мишки! Этот бес с целым бараком шутя справится! Становись в очередь, оголтелые! А то валяем его дарма, нехай нас порадует». «Иди ты с очередью! Я первая! Вишь, он — в моих «граблях»! Никому не отдам!» — вопит вторая. Пытался им сказать, кто я есть. Слушать не захотели. Скопом лезут, внаглую. Целиком раздели, виз­жат, орут, друг дружку тянут от меня, чтоб самой за­лезть, и все уговаривают добром покориться, иначе, мол, замок на яйцы повесим и будем пользовать, пока живой. И приволокли амбарный. Я как увидел, понял, что бабы не шутят. Рванул так, что макаки во все сто­роны разлетелись. А тут и охрана двери вынесла, ста­ла баб из брандспойта поливать. Мне тоже перепало да так, что до утра отогреться не мог. Но теперь в ба­бью зону без своей охраны ни ногой. До сих пор себя ощупываю, вправду ли целым вырвался, или нащипа­ли из меня сотню «соколят»? Ох, и борзые! Таких на волю выпусти, они весь город, каждого мужика понасилуют. А я, выходит, вовремя к тебе! В женскую зону начальник спецотдела срочно требуется. Их на пен­сию уходит.

— Доконали зэчки, укатали? — усмехнулся Пла­тонов.

— Не-ет! Мужик там много лет отпахал, весь «положняк». Он в бараки не совался.

— Знал, что его там ждет...

— Ну, можешь на время пойти, пока постоянного найдут. Сам знаешь, начальником спецотдела не каж­дого поставят. Надо, чтоб он всем требованиям отве­чал. Мало быть хорошим спецом, но и в соблазн не впасть, не пить.

— Александр Иваныч, с чего решили от меня отде­латься? В чем я провинился? Или все еще считаете «котом в мешке»? — не выдержал Егор.

— Чудак ты! Там зарплата вдвое больше, чем у нас. А у тебя — сложности. Да и на целую Томкину зарплату доходы поубавились.

— На нее уходило куда больше, чем она получала. Материально нынче лучше будет.

— Вообще-то ты прав! Баба — первый разоритель. Редко какая из них бережлива! В основном, сластены и тряпочницы. Исключений нет! Разные у них только пороки,— вздохнул Соколов и спросил,— так я тебя уго­ворил?

— Нет. А почему именно меня посылаете?

— Посылают знаешь как? Ну, то-то. Тебя рекомен­дую! Других нет достойнее. Сам видел. У меня стари­ки. Каждому до пенсии не больше трех лет. Куда им в бабью зону, если они со своими благоверными не справляются. С тобой все иначе. К тому ж я не темню: не захочешь там пахать, вернешься на свое место. С великой радостью примем. Ни для кого не секрет, что в нашу систему отбор людей особый. Соблазнов много, да и опасностей больше, чем блох у овчарки. Потому и не хотят к нам люди. Оклад мал — спрос большой. Слишком высокие требования — очень мно­го запретов. Нет выходных и праздников. Вся наша жизнь как у зэков проходит в неволе. С малой разни­цей. Жизни мы не видим. Так или нет, Мария Тарасов­на? — глянул на приоткрытую дверь туалета и громко захохотал.— Женщины в любом возрасте остаются са­мими собой, и любопытство присуще каждой! Да, еще вот знай: тебя в женскую зону областное начальство рекомендует. Я здесь ни при чем! Они так решили. Не отказывайся. Это начало карьеры. У нас эту должность пока дождешься, пора будет самому на пенсию ухо­дить. Понял? Тут все готово!