Михаил Гиголашвили - Захват Московии

Господин профессор, я упросил полицейских отдать на время мой дневник, чтобы кратко записать то, что было, и переслать его Вам — может быть, Вы смогли бы чем-нибудь помочь? Из дневника ясно видно, что я ни в чём не виноват, но опять попал в плохую историю, и сейчас всё, кажется, намного хуже, чем в Москве.

Мы приехали в Петерсбург утром, плотно позавтракали, после чего друзья полковника увезли нас в аэропорт на таком огромном чёрном джипе, что влезать в него надо было по специальной лесенке. Полковник был со мной до конца и махал рукой, пока нас не отправили на посадку. Никто про регистрацию не спрашивал. И всё шло отлично. Самолёт приземлился в Мюнхене, где на паспортном контроле я искренне приветствовал таможенника (похожего на пожилого Хонеккера):

— Guten Tag, wie schön endlich zu Hause zu sein! [124] Добрый день, как хорошо наконец быть дома (нем.) .

Он кисло улыбнулся, долго сверял паспорт с чем-то, мне не видным. Потом нажал на какую-то кнопку, и через минуту (за которую он, не поднимая глаз, молча со всех сторон изучал паспорт) ко мне нацеленно приблизились два полицейских — мужчина, здоровый, как медведь, а женщина — в половину его, юркая, пролазливая. Медведь встал рядом со мной, уложив руку на пистолет, а пролаза заглянула в кабинку, где таможенник, молча указав на не видныймнемонитор, отдал ей мой паспорт, она ответила:

— Alles klar! [125] Всё ясно! (нем.)

— Was ist los, was ist klar? [126] Что случилось, что ясно? (нем.) — в панике прошептал я, а медведь-полицай настойчиво взял меня под руку:

— Kommen sie bitte mit. [127] Пройдемте с нами (нем.) .

Они, не отвечая, повели меня к незаметной двери, через которую мы попали в пустой, белый и тихий коридор. Один шёл впереди, другая — сзади. А я, пытаясь собрать скачущие осколки мыслей, с трудом думал, в чем дело: может быть, паспорт мятый?.. Или с визой проблема? Она — до 29-го, скажут — нарушение, опоздание?.. Неужели узнали про драку?.. Бутылка?.. Вдруг тот тип умер?.. Тип-труп-гроб?.. О-вей!..

Они завели меня в комнату, где крутился еще один рыжий и коренастый полицай. Медведь попросил его открыть базу Интерпола по России за сентябрь. Через несколько минут стало ясно: да, я, Манфред Боммель, 1986 го да рождения, гражданин ФРГ, разыскиваюсь за убийство, наркотики, фальшивые деньги, экстремизм…

— Was ist denn das? [128] Что же это такое? (нем.) — с интересом спросили они у меня, слегка разворачивая ко мне экран.

Я ответил, что это всё ошибка, так, игра, я уже штраф заплатил и меня отпустили, потому что регистрации не было, но я свидетель в другом деле… Что еще говорить? Пусть они позвонят в Москву, полковнику, тот объяснит, в чём дело. Но они начали улыбаться — если в каждое Зимбабве звонить да переводчиков нанимать, это полиции дорого сядет, но, если мне надо, по закону я могу позвонить куда хочу, но только один раз:

— Ein Mal — und nicht mehr! [129] Один раз, не больше! (нем.)

Меня обыскали, из подозрительного нашли серьгу с алмазиком и отложили её в сторону. Пролаза-полицайка, отклеив от билета талоны, пошла за моим багажом, а они разрешили мне позвонить.

Кому звонить? Папе? Но что я ему скажу?

Я позвонил полковнику на его секретный номер (полученный ночью в поезде). Он сразу отозвался бодрым голосом:

— Как дела, геноссе Маузи? Всё в порядке? Где вы, в Германии? Рад вас слышать!

— Совсем нет, не рад… Ильич Гурам, мне сделали арест в Мюнхене… На аэропорте, паспорт-контроль… Говорят, я в Интерполе, розыск… Вы ли жесказали Вите — снять?

Полковник изменившимся голосом ответил:

— Я ещё в Питере, но мне только что сообщили, что Витя разбился на мотоцикле, не знаю подробностей… Он мотоциклист, черт бы побрал эту глупость… Вот попал в аварию… Наверно, не успел снять… Но ничего, задним числом можно…

— Какое задним? Уже посадят, передним! Уже тут!

— Багаж они смотрели?

— Нет еще, а будут, идили… шли…

— Говорите, что это — не ваш чемодан, старик в аэропорту просил передать… Ах, Витя, Витя!.. — не то с угрозой, не то с сожалением протянул полковник и приказал: — Дайте полицаям трубку! — но те отказались говорить, тем более что по-русски никто из них не знал.

Тут в трубке запершило, щёлкнуло, гудки.

— Что, прервалось? Да, тут бетон, связь плохая, — сказал рыжик.

Я растерянно положил мобильник на стол, пробормотал:

— Das ist ein Fehler, sie hätten mich aus der Kartei rausnehmen müssen…

— lso, waren sie drin [130] — Это ошибка, они должны были меня снять из картотеки. — Значит, вы были в ней? (нем.) ? — Они напряглись, закладывая мой телефон в целлофановый пакет, а медведь даже потянулся к кобуре и сказал, что меня надо отправить обратно в Санкт-Петерсбург, откуда я прибыл, пусть они там разбираются (в голове мелькнуло, что это совсем плохо — там же никто ничего про эти дела не знает!).