Димфна Кьюсак - Жаркое лето в Берлине

– Вы обе переутомились, – решила мать. – А у вас, Джой, мне кажется, болит голова.

Джой ухватилась за столь уважительную причину отказаться от ужина, хотя понимала, что мать приняла ее извинение с озабоченностью, под которой скрывалась гораздо более глубокая тревога, – тревога, нараставшая с того времени, как она заметила, что между Джой и Стивеном не все гладко. Притворяться перед ней было бы напрасно. Она знала правду без слов. Ее взгляд испытующе пробежал по лицу Джой; вздохнув, она поцеловала ее, прощаясь на ночь. Джой безропотно проглотила таблетку, которую дала ей мать. Поистине ее душевное беспокойство было мучительнее любых физических страданий.

– Спите спокойно, дорогая, – сказала мать. – Завтра будете самой собой.

Эти слова отозвались эхом в сознании Джой, когда она ложилась спать. Энн уснула, как только ее головка коснулась подушки.

«Будете самой собой». А кем же она была? Пошлой «всезнайкой», над которой подсмеивался Стивен? Чувственной женщиной, которая вспыхивала, как пламя, отвечая на его страсть! Или той, которая пробудилась в ней в те минуты, когда она играла профессору?

В окно она наблюдала, как высоко в вечернем небе взмывали и ныряли ласточки, оглашая воздух своим криком, напоминавшим высокие ноты скрипки. Долгие берлинские сумерки, так непохожие на быстрый переход от заката солнца к наступлению темноты у нее на родине, усиливали чувство одиночества. Слезы, которым она не дала воли, прощаясь с профессором, готовы были вылиться в рыдания, а сердце щемило от горя не только из-за него.

Подушка промокла от слез прежде, чем принятая таблетка принесла ей благодатный сон. Таблетка оказала свое действие, Джой так крепко уснула, что не слышала, как вошел Стивен.

Она потеряла всякое представление о времени, когда, пробудившись от глубокого сна, услышала, что Энн ее зовет. Стивен был уже на ногах. Она лежала, прислушиваясь. Просыпаться ночью Энн было несвойственно. А если И случалось проснуться, глоток воды и ласковое слово ее успокаивали. Стивен, как и она, умел успокоить ребенка, Джой повернулась к стене, чтобы свет из соседней комнаты не падал ей в глаза. Она задремала, как вдруг Стивен позвал ее. По его голосу она поняла, что он встревожен. Она вскочила с кровати.

– Она горяченькая и жалуется на горло, – сказал он, когда Джой вошла в комнату Энн.

Джой села на край кроватки и посмотрела на раскрасневшееся личико девочки.

– У меня горло болит, мамочка, – пожаловалась она.

Ребенок был в жару, волосы были мокры от пота.

– Принеси термометр и лампочку, – сказала Джой. – Они там, в большой сумке.

Она поставила термометр Энн под мышку.

– Принеси таз с теплой водой, ее губку и полотенце – она вся липкая от пота.

Джой взглянула на термометр, затем молча подала его Стивену.

– Дай чистую ночную рубашку, эта вся промокла. И розовые таблетки.

Вымытая и успокоенная, Эни беспрекословно открыла рот, и Джой посмотрела ей горло, осветив его лампочкой. Но эта процедура не вызвала у ребенка обычного смеха и старой шутки: «Боже мой! Какой у тебя в горле вырос миндаль!» Если уж Энн не смеялась, значит, она действительно больна.

В стакане Джой растворила таблетку, которую принес Стивен.

– А теперь, дорогая, свернись калачиком и постарайся заснуть. Проснешься утром здоровой.

– Мне больно глотать, – запротестовала Энн, но все же выпила лекарство и захныкала: – Я хочу спать в вашей кроватке, мамочка.

Джой взглянула на Стивена. Он кивнул головой.

– Ну, хорошо, папа тебя отнесет.

Стивен взял ее на руки и понес в другую комнату, прижавшись щекой к ее щеке, шепча ласковые слова, и положил ее в большую кровать.

– Дай мне и кенгурушу, – попросила она, и Джой пошла за игрушкой.

– Не уходи, папочка, – попросила Энн, держа его за руку.

– Я буду с тобой, дорогая.

Хриплым голоском она прошептала:

– Расскажи мне о маленькой кенгурушке, которая не хотела обедать.

Стивен начал рассказывать своим, как это называла Энн, «рассказочным» голосом.

– Жила-была маленькая кенгуру, которая не хотела обедать. Мать сказала ей: «Если ты не будешь обедать, с тобой случится то же, что произошло с маленькой коала».

Сонным голоском Энн спросила:

– А что случилось с маленькой коала?

– Однажды жила-была маленькая коала, которая не хотела обедать. И мать сказала ей: «Если ты не будешь обедать, с тобой случится то же, что и с маленьким утконосом».

Энн пробормотала автоматически: