Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис

Влажный снег падает на Мосфильмовскую улицу,
Затихает чей-то унылый вой над сталинским бараком,
И тухнут огни в кирпичном доме работников Мосфильма.
Чухрай только что снял «Сорок первый»,
И все верят в благо решений 20 съезда.
Припорошило снежком чью-то черную галошу,
И отпечатался чей-то крепкий шаг на снегу.
В Кремле закончился банкет,
Уносят грязные тарелки и фужеры.
Последняя «Победа» проезжает по Мосфильмовской,
Спят советские люди.
В речушке Сетунь
Смердят эфирные масла,
Просочившиеся из Дорхимзавода.
Этот надрывный запашок мы узнаем за версту
И продолжаем жить.

Вы посмотрите на завтрак американцев! Они едят все больше труху, хлопья и злаки, обильно поливая их молоком и йогуртом. А в наших стойбищах гуртуют хлеб доселе не умершим, дедовским способом.
Они скрипят перьями, подписанты и подковерных дел мастера. Приспособились к долгу нехитрого выживания. А мы летим в небо, дети кулацких прихвостней и пишем постскриптум левой ногой, при вращении затрагивая болевую точку нашего неба — оставляя распыленный след в атмосфере.
Понадобятся новые поколения зародышей, сородичей и просто недоумков, чтоб запятнать устье Усть-Илима до неузнаванья и потом повлечь нас всех за собой — к несбыточным далям войскового анархизма.
Кунстштюк брат вышел!
Как алый петух в голубом тумане, как зеленый змий в розовом сарафане, как черный кот на белом лебеде и желтый синяк на бледноокой харе.
Кто к нам с топором придет, от мотопилы погибнет, а наш союз индустриальных братьев по мощи равен одному лишь неклеваному Прометею.
Не надо нам доморощенного смекалова! От него лишь блевалова хочецца.
Каталово молчалово плевалово мое! Лекалово мое по обстоятельствам. До дури и чистоты, брюзжалово мое, залузганное семечками. Рыгалово сполна.
Подмахалово оно и есть подмахалово — сладкий сон для
немолодого дитяти.
Молодость и потенция — славное начало!

Их оставили, вещающих на чужую сторону,
На Балканы — задворки Европы,
Голосами хриплыми от сливовицы и ненависти к туркам.
Их лай несется ночью по отрогам, по тынам деревень в
ночи.
Дивные псы вещают! Югославская редакция в полном
составе!
Будет распущена, но пока вещает.

Солдаты тихо сидели, курили самокрутки,
Пирогов резал раненых,
Флоренс Найтингейл бинтовала раненых,
Подвывал муэдзин,
Крымские татары грузились на шаланды,
А бригада легой кавалерии британцев точила сабли перед
атакой.
На Малаховом кургане солдаты спали, подложив ранцы под
головы,
В Толстом зрел русский патриотизм,
Король Пьемонта Виктор-Эммануил готовил объединение
Италии.

— Жар сердец растопит лед недоверия, — сказал генсек, —
Пир готов!
Он побежал в уборную: помочи не сползали, наконец-то!
Безудержное действие пургена, непрекращающийся дрист и
Восторженное о-о-о — наконец-то!
Он проконсультировался и пошел прочь:
Сердце его билось мерно.
Шел, не замедляя шага.
Кто-то крался сзади.
Он обернулся: то была тень и шум ветра на улочке
Дармштадта.
О, этот проклятый двойник-оборотень, он вечно ходит за
ним
По этим хлябям.

eisiger wind bleht ins gesicht
ich habe so ein winter noch nie erlebt
zieht euch warm jungs
luftabwehrrаketen werden sie nicht mehr schuetzen
der neue tag bricht an und sie werden sehen
die kanonenrohren angerichtet
und die leeren hulsen auch
die neue weltordnung ist nah
und fern zugleich
l'esprit onusien n'est plus le meme
nous le confirmons les pedes et les hermaphrodites

Что сообщите вы нам на заседании райкома?
Мы спешились, привязали коней
И пошли за стол переговоров.
Маркс со стены нас провожал добрыми глазами.
Революция в обиде, но нам все непочем.
Мы скачем эскадроном
В пугающую даль.
Жизнь — это движение безответных масс
За партией и вожаками
К далеким горизонтам коммунизма,
И наша роль — тихо колебаться
С генеральной линией.
Ковылем над степью.
Все.

7 выдержек из личного дневника,
7 подтяжек из затхлого сундука,
7 пар носков на ветру в пустоте
Трепещут и рвутся как полотнище судьбы.
Они проговорили 7 часов и засобирались в дорогу,
Отведав подозрительного супа.
В общем, уехали они, отведав тайского супа,
Как выяснилось позже, китайского.
Уроды засобирались.
Попутного ветра вам в жопу,
Господа!
Носки трепещут на ветру.
7 пар, блин, на ветру.