Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис

— И после этого, — закончил бывший эсэсовец рассказ, — я никого так не люблю, как русских. Мне наплевать на всех этих американцев, французов, англичан, но русские — они ведь самые мне близкие… а капитан Петров в Сибири, который мне разрешил впервые, в 50-м, пойти к хорошей русской девушке — Наташе. (Все русские девушки — Наташи)? Пельмени, водка и Наташа… а также — ночь в Керчи, когда прощался с жизнью…

— О чем вы думаете? — Инна дотронулась до моего локтя.

— Да так! — Я вытащил фляжку из пиджака, висевшего у нее на плечах. Глотнул и предложил ей тоже. При свете луны она увидела — швейцарскую, потертой кожи фляжку, матовый отблеск металла и застонала: «Какая вещь шикарная!» Глотнула, хотя уверяла, что не пьет совсем.

Ночь, Порт-эль-Кантауи, полная луна. Спит бухта, спят немецкие туристы. Чуть слышно скрипят суда с бутафорски размалеванными Бармалеями.

— Я завтра рано утром уезжаю в Сахару, — сказала Инна. — с группой наших козлов-туристов. Так надо. Отправка — в восемь утра. Стоимость — 200 динаров с ночевкой. Хотите с нами?

Я с благодарностью поцеловал ей руку.

Автобус везет нас в Сахару. На ней — джинсовые шортики, с бахромкой. Она задумчива, глаза с утра припухшие, полуприкрытые, сквозь майку видна ее крошечная грудь.

Покуда едем вдоль побережья, рассказывает о себе.

«Жизнь моя до всех российских путчей была, как у всех. Обычный дом, семья, где я росла. А также школа, двор, друзья. В том, навсегда ушедшем Ленинграде, мы жили советским общежитьем, а дома родители все говорили о духовном, об искусстве. В той жизни все было так спокойно, размеренно».

«Большое спасибо родителям, что отдали меня в художественную гимнастику, когда мне исполнилось 11 лет. Это выправило мою фигуру, привило самодисциплину. Вообще, спорт плох, он ломает человека. Но художественная гимнастика — другое, она для выправки фигуры незаменима».

Действительно, когда я увидел ее сзади, входящей в пенистые воды Хаммаметского залива, то был удивлен стройностью спины и ног, а также — упругой формой ягодиц — как мячики скакали они под тоненькой полоской бикини.

«Отец зарабатывал неплохо, и на лето мы уезжали семьей в Крым или Пицунду. К природе, морю, солнцу. Где отдыхали дружные народы СССР. Однако разные подходы к женщине мы ощущали и тогда. В Пицунде, когда мне исполнилось 16, меня чуть не украли грузины. Было это так: я вышла погулять на набережную у Международного центра, когда два грузина подъехали на «Ладе», затолкали в кабину».

«Спасло лишь то, что папа был недалеко. Он еле вырвал меня из их цепких рук, а те сказали: «Сама села, подумаешь!»

И я там был. В то лето 82-го, в Пицунде. Меня подвез из аэропорта в Адлере к Международному центру холеный грузин, он сидел за рулем вездехода «Нива», в непривычном костюме-сафари цвета беж. Пока ехали, высказывался на все темы не стесняясь — про Брежнева, про СССР и даже сослался на теософию Штайнера. Но мой вопрос, как его зовут, ответил коротко — Звиад Гамсахурдия — и укатил.

Гамсахурдия, поселок Лидзава, генеральская вдова — старуха Сучаева, в доме которой мы жили тогда — ученые из института Африки. Один сотрудник, специалист по Апартеиду, напившись, помочился вечером на любимую розу старухи. Был страшный скандал. Ему пришлось досрочно уехать. Что еще в это лето?

Израильское вторжение в Ливан, попытка продать джинсовую куртку за 50 рублей на местном рынке, постоянные перебранки грузин и абхазов.

И мой рассказ — «Черная магия». Я сочинил его у парапета в Международном центре, наверное, в тот день, когда грузины пытались похитить Инну. Этот рассказ стал для меня первым в цепи минималистских откровений, которые нашли на меня в то лето — последнее спокойное лето Советского Союза. Пока был жив товарищ Брежнев. Мы еще наслаждались дружбой народов, однако погрохатыванья грома доносились из-за горизонта.

Продолжает Инна (за окнами — трубы фосфатного комплекса в Сфаксе. Наверное, это самый неприятный отрезок нашего пути. Даже местные арабы ездят купаться за 70 километров отсюда. Проклятая промышленность, закройте люки и задвижки, господа!):

«В 17 я поступила на филфак (язык французский), а двадцати лет уже вышла замуж. Всего у меня было два мужа, я потратила них 8 лет жизни, и теперь считаю это большой для себя потерей. Мой первый муж — простой русский инженер — был по-своему человек удивительный. Гениальный электронщик, он мог собрать любую схему, и этим пользовались все коллеги. Однажды я сказала ему: «Ну почему ты, Петя, такой чудак? Не хватит ли служить другим? Давай работать на себя»!