Татьяна Щербина - Крокозябры (сборник)

Марьяне было сейчас совсем не до светских бесед, и она неучтиво сразу перешла к своей проблеме.

— Таня умерла? Невероятно, — Лариса Николавна качала головой, как бы не веря.

— Вы ее знали?

Лариса Николавна свела бровки и сказала тоном, который порождают скорбные обстоятельства:

— Марьяночка, тебе надо поговорить с одним человеком, Федор его зовут. Он шаман.

— Ой, не надо шамана, — испугалась Марьяна. Всякая мистика казалась ей не то смешной, не то опасной.

— Я могу тебе по И-цзину погадать, нет, не просто гадание, пока ты перекладываешь палочки, внутри тебя все организуется правильным образом.

— По фэн-шую? — усмехнулась Марианна.

— Да, именно по фэн-шую, — ТТН не одобрила иронии. — Но я тебе сразу сказала: Федор. Когда закоротило, скорая помощь — это Федор. — И она набрала номер.

— А правда, у вас сын умер? — вдруг вырвалось у Марьяны, хотя она не собиралась ни о чем таком спрашивать.

— Правда, — бодро отозвалась Лариса Николавна ТТН. — Умер, но… он есть. Я не сразу в этом разобралась, не знала ничего, как и ты. Но теперь у нас все прекрасно. Я родила в сорок один год — поздно, ты не тяни с этим — отсюда и даун-синдром, никому сына не показывала, знаю людей же, сама бы раньше, случись с кем… да неважно, увезла в Китай, жили мы там спокойно, но вдруг сын заболел непонятно чем, вернулись, он слабел, все меньше реагировал на окружающее и тихо угас. Совсем ведь малыш, ангел. — ТТН утерла слезу, высморкалась и продолжила неожиданно весело:

— Теперь он совсем переменился. Очень мне помогает — оттуда, — ТТН скосила глаза куда-то вбок. — Ну и что ж, необязательно, чтоб он был там же, где я. Можно подумать, тут у нас рай, нет, жизнь — это зубрежка, экзамены, переэкзаменовки, в России вообще рождаются те, у кого карма вконец испорчена, кто ни в прошлой, ни в позапрошлой жизни даже не пытался ее исправить. Это общеизвестно, — погасила ТТН недоуменный Марьянин взгляд. — Мой сын прежде был цыганкой-воровкой, такой, что людей околдовывала, последние деньги отнимала и тюрьмы не боялась. Мне рассказал человек, умеющий прошлые жизни считывать. В Китае, несмотря на коммунизм, знающие люди остались. Вот и дали сыночку моему шанс в этой жизни, лишнюю хромосому, и умер ребенком, в новом воплощении у него будет большой бонус. Возможно даже, очень большой, — ТТН задумалась, а потом как бы небрежно продолжила: — и не случайно же меня именно так обворовали. Ценностей у меня было немного — бабкин золотой медальон с сапфиром, внутри две фотокарточки вставлены, даже не поймешь чьи; кольца, серьги, ну и двести долларов еще, и все лежало в коробочке в книжном шкафу, во втором ряду, и никто об этом тайнике не знал. Прихожу однажды — сын еще был — коробочка исчезла. Это не просто воры — они бы перетряхнули весь дом, повыкидывали все книги на пол, а тут аккуратненько так вынули три книжечки, знали какие, достали коробочку и ушли. Это от той цыганки-воровки привет, как раз сыночек и умер скоро.

Марьяна слушала ТТН, ее бравурные рулады, ее благодарности блюстителям кармы, то, как все-все мистически связывалось у нее к лучшему, и думала, до какой же степени несчастна эта женщина. И даже никчемна, и Марьяну это почему-то раздражало, и она задала язвительный вопрос:

— А где его отец?

Лариса Николавна вдруг погрустнела.

— Может, чаю еще поставить? Или бутерброд какой? Заболтала я тебя своими историями. Бедная девочка! Ну ничего, Федор сейчас придет. А отца я не хотела абы какого, думала — будет у меня ребенок, так уж самый лучший. Умный, красивый, ну и пошла в банк спермы, долго выбирала: один такой Штирлиц — во Франции небось и не знают, кто это — ну да ладно, другой — ученый, прямо видно, что семи пядей во лбу, третий — фаюмский портрет вылитый, этого и взяла. Но ни на кого сынок мой не похож оказался, можно было не выбирать…

Федор был заросший, как лесник, добродушный, спокойный, Марьяна сразу к нему расположилась. Чем-то похож на отца, на папу Сержа. Он предложил ей прогуляться: чего в духоте сидеть? Федор сказал: все предсказуемо, ничто не происходит вдруг.

— Неправда! — Марьяна рассказала про родителей. — Глупая, нелепая случайность, кто мог знать, что цветок ядовитый?

— Тот, кто занимается садом, знает про цветы очень много, по крайней мере достаточно, чтоб знать о существовании ядовитых растений. Тот, кто живет в лесу, знает этот лес. Тот, кто живет среди людей, идет в магазин и покупает рассаду там. Только если не дорожить жизнью, залюбовавшись какой-то отвлеченной идеей, можно съесть что-то, что не является определенно съедобным. Когда человеку очень надо, он все про это узнает, взвесит. Ну, в молодости инстинкты страхуют, амортизируют риск, а дальше — дальше все, что очень надо, взвешивается и выбирается. Жизнь — это то, что надо больше всего, но бывает, что люди, да даже и киты, отказываются. Ради чего — не узнать, пока не откажешься сам. Скорее всего, твои родители хотели умереть вместе, скорее всего, сюжеты их жизней исчерпались, сигналы из будущего перестали поступать или они перестали их слышать, просто добрались до той точки, к которой шли. Сигналы могли идти от тебя, но ты… ты на родителей не оборачивалась, а зря…