Лорен Вайсбергер - Дьявол носит «Прада»

— Ну да, конечно. Нет французского — нет няни. Ясней ясного.

— В общем, тебе придется подобрать кого-нибудь на ее место. Вот номер агентства, с которым мы работаем. — Она скинула мне его по электронной почте. — Они знают, какая Миранда требовательная — что вполне справедливо, — поэтому обычно присылают нам надежных людей.

Я взглянула на нее и подумала: интересно, какая она была до того, как встретилась с Мирандой Пристли? Зазвонил телефон, и, к счастью, трубку сняла Эмили.

— Добрый день, Миранда. Да, да, я слышу вас. Нет, все в порядке, никаких проблем. Да, все согласовано. Да, мы договорились о вашем макияже и укладке на вечер четверга. Да, Андреа уже начала подыскивать вам новую няню. У нее уже есть три вполне надежные кандидатуры. Вы сможете побеседовать с ними, как только вернетесь. — Она склонила голову набок и коснулась губ кончиком авторучки. — М-м-м, да. Да, мы определенно получили все возможные гарантий. Нет, нет, не девяносто девять процентов — сто процентов. Это совершенно точно. Да, я проверила это сама, и я вполне уверена в том, что это точно. Они с нетерпением ждут вашего прибытия. Приятного вам путешествия. Да, все подтверждено. Я пошлю факс прямо сейчас. Да. Всего доброго.

Она повесила трубку, и ее затрясло.

— Ну почему она так себя ведет? Я ведь сказала ей, что все согласовано. И еще раз сказала. Почему мне по сто раз приходится говорить одно и то же? Знаешь, что она сказала?

Я покачала головой.

— Нет, ты знаешь, что она сказала? Она сказала, что, поскольку все это доставило ей столько неприятностей, мне следует переделать ее расписание, указать в нем, что укладка и макияж специально обговорены, и переслать ей его по факсу в «Ритц», чтобы она, приехав туда, имела нормальное расписание. Я все сделала для этой женщины — я ей жизнь свою отдала, — а она так со мной обращается! — Казалось, она вот-вот расплачется.

Я была рада редкой возможности настроить Эмили против Миранды, но знала, что вслед за этой вспышкой непременно последует обычный приступ нашей местной паранойи, поэтому решила действовать осторожно. Затронем чувствительные струны, но при этом постараемся не казаться особенно заинтересованными.

— Ты в этом не виновата, Эмили. Она знает, как много ты работаешь, ты для нее просто идеальная помощница. Если бы она так не думала, она бы давно тебя уволила. Ей такие решения даются легко, ты ведь понимаешь, о чем я?

У Эмили перестали течь слезы, и по ее лицу было ясно, что ею овладевает настроение, когда она все еще согласна со мной, но непременно начнет защищать Миранду, если мои слова прозвучат слишком резко. На занятиях по психологии нам рассказывали о «стокгольмском синдроме», когда люди, захваченные террористами, начинают сочувствовать и сопереживать захватчикам. Но мне тогда было непонятно, отчего это происходит и как проявляется. Может, стоит снять один из наших с Эмили разговоров на видео и послать профессору психологии? Хорошее наглядное пособие, пусть первокурсники учатся. Я отбросила осторожность и пошла напрямую.

— Она ненормальная, Эмили, — сказала я мягко, убедительно, мне хотелось, чтобы она согласилась со мной, — это не ты виновата, а она. Она просто дрянь и стерва, у которой куча шикарных шмоток и больше ничего.

Лицо Эмили стало жестким, скулы напряглись, руки перестали трястись. Я знала, что сейчас она готова стереть меня в порошок, но остановиться уже не могла.

— Ты когда-нибудь замечала, что у нее нет друзей? А, Эмили? Да, ей день-деньской названивают знаменитости, но звонят они не за тем, чтобы рассказать о себе, о своих детях, о своих планах, — они звонят потому, что им что-то от нее нужно. Даже представить страшно. Подумай только, как бы ты себя чувствовала, если бы люди звонили тебе только потому, что они…

— Перестань! — закричала она; по лицу ее вновь потекли слезы. — Немедленно заткнись. Ты пришла к нам всего несколько месяцев назад и думаешь, что всех нас уже раскусила, Мисс Воплощенный Сарказм! Мисс Куда Вам Всем до Меня! Да ты вообще ничего не поняла! Ничего!

— Эм…

— Не перебивай меня, Энди, дай закончить. Я знаю, что с Мирандой бывает трудно. Я знаю, что иногда она ведет себя нелогично. Я знаю, каково это — не спать, вздрагивать от телефонных звонков и не иметь рядом ни одного близкого человека, который бы тебя понял. Я знаю, каково это! Но если ты все это так ненавидишь и не можешь ничего с собой поделать, а только ходишь и жалуешься, чего же ради ты здесь? Ты сама не знаешь, чего хочешь. И ты говоришь, что она ненормальная, но есть много, действительно много людей, которые считают ее талантливой и великолепной. И эти люди скажут, что ненормальная — ты, раз не желаешь помогать такой замечательной женщине. А она замечательная женщина, Энди, этого просто нельзя отрицать!