Мартин Андерсен-Нексе - Дитте - дитя человеческое

Игры свои она тоже мысленно переносила на озеро, и когда тоска по бабушке слишком одолевала ее, она заходила за угол дома и смотрела в даль, где расстилалось зеркало озера. Только теперь Дитте поняла, чем была для нее бабушка.

На самом-то деле она еще не побывала на озере. У нее совсем не было времени для игр. В шесть часов утра подавал свой голос самый младший из детей, аккуратный, как часы, и Дитте должна была моментально вскакивать, брать его с постели матери и одевать. Ларc Петер, если не уезжал в поселок за рыбой, вставал еще раньше, около двух-трех часов утра, и возился по хозяйству. Когда он оставался дома, Сэрине поднималась вместе с детьми, а без него она предпочитала еще понежиться, предоставляя Дитте одной принимать на себя первый шквал забот нового трудового дня. И тогда нарушался обычный распорядок, скотина в хлеву протяжно мычала и блеяла, поросенок хрюкал и повизгивал над пустым корытом, а куры долбили клювами дверцу курятника в ожидании, что их выпустят. Дитте скоро убедилась, что мать куда расторопнее и прилежнее при отце. Без него она способна была проходить половину дня — непричесанная, в одной юбчонке, кое-как наброшенной на ночную рубаху, в шлепанцах на босу ногу, — не принимаясь по-настоящему ни за какое дело. Поэтому в доме царил настоящий хаос.

Дитте казалось иногда, что она попала в какой-то особый мир, где все поставлено кверху дном. Девочка относилась к своим обязанностям серьезно, она еще мало жила среди взрослых, чтобы успеть перенять у них привычку отлынивать от работы.

Дитте умывала и одевала младших детей, резвых, шаловливых и непослушных, так что ей не легко было справляться со всеми тремя сразу. Двое старших — мальчик и девочка — ловили каждую удобную минуту, чтобы удрать голышом от Дитте. Тогда ей приходилось привязывать к месту самого младшего, чтобы поймать беглецов.

Поэтому занятия в школе были для нее отдыхом. Едва успев сбыть с рук ребятишек и проглотить немного овсяной каши, она должна была торопиться в школу. Но мать частенько в самую последнюю минуту находила еще какое-нибудь дело, и Дитте, чтобы не опоздать, вынуждена была бежать почти весь длинный путь.

Но, если не считать частых выговоров за опоздание, посещение школы было для Дитте удовольствием. Так хорошо было сидеть в комнате несколько часов подряд, по-настоящему отдыхая и телом и душой. Уроки были нетрудные, а учитель — хороший человек. Он нередко отпускал детвору резвиться на целые часы, пока сам работал у себя в поле, и неудивительно было, что вся школа приходила ему на подмогу — убирать сено или хлеб, или копать картошку. Работа проходила весело. Дети напоминали стаю шумных, крикливых птиц, они крякали, кудахтали, шутили и работали наперегонки. А когда возвращались с поля, жена учителя угощала их в классе горячим кофе.

Больше всех уроков в школе Дитте любила урок пения. Раньше она никогда ни от кого не слыхала песен, кроме бабушки, а та пела только сидя за прялкой, пела ради ритма, чтобы и колесо вертелось мерно и нитка выходила ровнее. Пела старуха всегда одну и ту же песню, монотонную и протяжную. Дитте думала, что бабушка сама сложила ее, так как песня выходила у нее то длиннее, то короче, в зависимости от настроения.

Учитель всегда заканчивал занятия пением. И в первый же раз, услыхав многоголосый хор, Дитте так взволновалась, что громко расплакалась, положив голову на парту. Учитель прервал урок и подошел к ней.

— Разве ты никогда не слыхала, как поют, девочка? — с удивлением спросил учитель, когда она немного пришла в себя.

— Слыхала песню пряхи, — всхлипнула Дитте.

— Кто же ее пел тебе?

— Бабушка… — Дитте вдруг замолчала и опять начала задыхаться от рыданий. При мысли о бабушке она была готова прийти в отчаяние. — Бабушка пела ее за прялкой, — выговорила она наконец.

— Должно быть, славная старушка твоя бабушка? Ты ее очень любишь?

Дитте не ответила, только лицо ее просияло, как солнце после дождя.

— Можешь ты спеть нам эту песенку пряхи?

Дитте обвела глазами вокруг, — весь класс глядел на нее в напряженном ожидании, она почувствовала это. Девочка бросила беглый взгляд на учителя, потом, опустив глаза на крышку парты, запела тонким голоском, дрожащим от волновавших девочку чувств: застенчивости, торжественности момента и грусти при мысли о бабушке, которая, может быть, сидела теперь и тосковала по ней. Бессознательно Дитте, пока пела, шевелила ногой, как будто вращая колесо прялки. Кто-то было хихикнул, но учитель остановил его взглядом.