Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

Наконец его жена не выдержала.

— Ну хватит, хватит уже… — перебила она эти бесконечные извинения. — Что уж такого случилось? Наш доктор вовсе не умер от тревоги, можешь мне поверить. Самое худшее, что могло случиться, это то, что он прибыл бы на место, а мы присоединились бы к нему днем позже. Я много раз говорила тебе, что он не из тех, кто способен потеряться.

Это было сказано вежливым, но слегка насмешливым тоном, после чего она принялась приводить в порядок свою прическу, пользуясь для этого маленьким зеркалом, вмонтированным в один из углов купе, одаряя в то же время Лазара снисходительной улыбкой. Покончив с прической, она переадресовала теплую улыбку старому индусу, не спускавшему все это время с нее восхищенных глаз, взяла чашку чая с подноса, стоявшего на ее кресле и начала отхлебывать мелкими глотками, закрыв от удовольствия глаза. Только тогда Лазар начал остывать. Он принялся передвигать свой багаж на полке, укладывая поклажу так и этак, а потом, когда проводник принес нам запечатанные пакеты с ужином (это входило в стоимость билета), он сел наконец на свое место и занялся едой с явным удовольствием.

В это же самое время его жена осторожно расспрашивала старого индуса о цели его путешествия, и тот охотно, на вполне приемлемом английском, отвечал ей и затем даже дал ей свою визитную карточку. Он оказался одним из правительственных чиновников в Нью-Дели, недавно ушедшим в отставку и теперь, впервые в жизни, он ехал в Варанаси, чтобы свершить омовение в Ганге, перед тем как умереть; кроме этого ему предстояло принять участие в церемонии кремации его старшего брата, чье тело должны были доставить с юга его невестка и племянники. Всякий раз, когда старый индус произносил слова «перед тем как я умру…», глаза миссис Лазар утрачивали свою улыбку и ее лицо мрачнело, как если бы она наотрез отказывалась одобрить подобный подход к смерти, даже в виде столь осторожно озвученных предложений. Но, похоже, она была неправа, ибо эти мысли о смерти и даже более того — именно они доставляли отставному чиновнику истинное удовольствие. Поскольку ничто во Вселенной не исчезает, все что ему оставалось, это вера в его возрождение при более благоприятных обстоятельствах, которых он и стремился ныне как бы забронировать себе, свершив обряд омовения в водах священной реки.

— Невероятно! — воскликнул на иврите мистер Лазар. — Это просто невероятно. Невозможно поверить, что в наше время есть кто-то, способный поверить, будто после смерти он будет кем-то возвращен к жизни на земле.

Мистер Лазар определенно утолил свой аппетит, и данное обстоятельство вернуло присущее ему чувство юмора, хотя лицо его по-прежнему выглядело усталым. Дыхание его было настолько хриплым, что на какой-то момент я испугался за него и подумал, нет ли у него серьезных проблем с сердцем. В то же время старый индус как-то притих, словно уловив некий сигнал извне. Снаружи стало тем временем совершенно темно, не было даже намека на какой-либо огонек или отсвет, способный засвидетельствовать реальность окружающего мира. В какой-то момент мне показалось, что поезд просто стоит на месте, даже если я ощущал движение колес по рельсам. Вскоре старый индус с неподдельным интересом стал внимать жене мистера Лазара, объяснявшей причину нашего путешествия. Похоже, он не видел ничего особенного в том, что три человека прибыли из Израиля в Индию с единственной целью — забрать домой заболевшую дочь этой женщины. Может быть, заметил он совершенно серьезно, может быть, она не заболела, а погрузилась в нирвану. Тогда придется немного потрудиться, чтобы вернуть ее обратно.

Ближе к полуночи пришел молодой проводник, с тем чтобы забрать грязную посуду, достать постельное белье и превратить наши кресла в спальные места. Жена Лазара и я забрались на верхние полки, а Лазар и старый индус устроились внизу. Мы выключили свет и завернулись в одеяла, но я сильно сомневался в том, что сумею заснуть в окружении такого количества народа. Как ни странно, наличие старого чиновника, посапывавшего снизу, успокаивающе подействовало на меня. Натянув одеяло на лицо, я закрыл глаза. Сквозь плотно сомкнутые веки в меня понемногу вливалась темнота, царившая в окружающем мире, и я стал растворяться во вселенной, лежавшей за окнами вагона. Я видел этот открывшийся мне мир. То здесь, то там я мог разглядеть одиноких пахарей, бредущих за неспешно влекомым буйволами плугом, — и я задавал себе вопрос: что это — новый день начинается для этих людей, или предыдущий все не может закончиться… Время от времени поезд притормаживал возле крошечных сельских станций, скользя мимо похожих на тени людей, закутавшихся в одеяла, распростершихся на земле и с жадностью провожавших взглядом исчезавшие поезда. Жена Лазара уснула мгновенно и начала похрапывать, но Лазар стал тут же ворочаться на своем узком ложе. Непрерывно он привставал и дотрагивался до жены, пытаясь прекратить ее похрапывание, но это средство действовало всего несколько мгновений, после чего все начиналось сначала едва ли не с большей силой. В конце концов он просто разбудил ее.