Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

После полудня Ганг появился во всей своей необъятности; медленная вода только что не заливала железнодорожные шпалы. Темное лицо старого индуса, словно пропитавшись желтизной водной шири, вдруг просветлело и стало меняться, преображаясь на глазах, — не исключено, что таково было воздействие на него вод священной реки. Он отложил в сторону карты и, продолжая вежливую беседу с женой Лазара, поднялся во весь свой рост, заполнив при этом собою едва ли не все пространство купе, а затем вышел в коридор и погрузился в медитацию, не отрывая взгляда от поверхности Ганга. Казалось, что в ожидании таинства крещения в этих водах он впитывал в себя их безмерную мощь, становясь все сильнее, в то время как Лазар ослабевал прямо на глазах, что, правда, следовало бы, в первую очередь, приписать бессонной ночи: веки его смежались, голова падала на грудь, поднималась рывком и падала опять.

— Попытайся прилечь хоть ненадолго, — сказала ему жена, — не будь таким упрямым ослом.

Но Лазар был не в силах справиться с собой.

— Слишком поздно. Едва я закрою глаза, как мы приедем.

Кончилось тем, что она уговорила его снять ботинки и прилечь в кресле, не обращая внимания на мое присутствие, видимо, смущавшее его; сдавшись, он положил голову на ее округлый живот; она, в свою очередь, прижала большую голову мужа к своему телу, как если бы хотела впитать в себя все его тревоги и беспокойство. И это помогло! Ибо уже через несколько минут, повертевшись и устроившись поудобнее, Лазар погрузился в глубокий сон. Дыхание его успокоилось, как если бы он ощутил себя в руках профессионального анестезиолога. Его жена попыталась вовлечь меня в разговор, но я остановил ее.

— Не нужно его беспокоить, — сказал я шепотом, — ведь он наконец-то уснул.

Моя реакция изумила ее, и я впервые увидел, как щеки ее зарделись, словно я чем-то оскорбил ее. Тем не менее она покорно сняла очки и закрыла глаза, а часом позже, когда поезд начал притормаживать, готовясь к торжественному въезду в последнюю из задымленных станций, и Лазар выплыл из бездонной пропасти своего сна, он обнаружил, что его жена все это время спала вместе с ним.

Пожилой индус, ехавший вместе с ними в одном купе и поразивший их своим разговорчивым дружелюбием на протяжении всего пути, к концу его вдруг замолчал и словно отстранился. Его родственники, одетые подобно ему самому во все белое, уже поджидали его на переполненной встречающими платформе, и через мгновение отставного чиновника словно сдуло ветром. А мы втроем остались стоять, пораженные, немые, потеряв дар речи. Те толпы, которые мы уже видели на улицах Нью-Дели выглядели по сравнению с этим столпотворением детским садом, безмятежным и тихим. Мы вынуждены были стоять, тесно притиснутые друг к другу, крепко уцепившись за свои чемоданы, которые так и норовили, вырвавшись, зажить собственной жизнью в обезумевшей толпе. Мы должны были задержаться в Варанаси, чтобы совершить пересадку до Гаи, но мы совершенно не представляли, сколько туристов и пилигримов может оказаться здесь в разгар туристического сезона. Пока Лазар торговался с вертлявым, похожим на карлика носильщиком, не отстававшим от нас, один из чемоданов унесла очередная волна пассажиров. Поначалу Лазар растерялся, и, казалось, что он вот-вот расплачется. Но вслед за этим он взял себя в руки и, словно снаряд, врезался в толпу, расталкивая ее в поисках похитителя, отказываясь примириться с потерей и отвергая попытки жены успокоить его. Кончилось тем, что я был оставлен в каком-то закутке охранять остатки багажа, в то время как Лазары все с тем же носильщиком-маломерком отправились на поиски чемодана. И снова мне показалась забавной их привычка делать все вместе.

Но, возможно, именно поэтому их попытка совершить невозможное увенчалась успехом. Им удалось выловить свой чемодан в бушующем людском море, которое его и унесло, что означает, кроме всего прочего, что его никто не крал; чемодан ошибочно был погружен не на ту грузовую тележку. Теперь он благополучно переместился на спину крошечного носильщика — пропыленный и смятый так, как если бы за короткое время своего отсутствия он успел совершить собственное путешествие через весь континент. То же, на мой взгляд, произошло и с нами. Побывав в Нью-Дели, мы почему-то решили, что уже поняли правила игры в Индии, но высадка в Варанаси поколебала нашу уверенность: мы были охвачены чувством безотчетной тревоги, и Лазар, которому короткий, но глубокий сон на животе собственной жены вернул присущую ему подозрительную бдительность (или бдительную подозрительность — на ваш выбор), напутствовал меня — в неопределенных выражениях — о необходимости держаться поближе к нему и не разевать рот, а главное — не погружаться в мечты, поскольку именно сейчас с удивительной прозорливостью он поймал меня на свойственной мне слабости — склонности предаваться мечтам; подобное случалось со мною в больнице после ночи дежурства по вызову, когда, закончив одну смену я был готов к тому, что придется принять еще одну.