Алан Холлингхёрст - Линия красоты

— Да, письмо твое я получил, — сказал Лео.

Нику вспомнилась его загадочная фраза: мол, несколько раз проходил мимо его дома и хотел позвонить в дверь.

— Извини, что не ответил.

— Ничего страшного! — с готовностью отозвался Ник и почувствовал, что две недели тоски и тающей надежды в самом деле уже почти забыты.

— Я тут приболел немного, — объяснил Лео.

— Правда? — Ник этому с готовностью поверил и теперь купался в новом для себя чувстве сострадания и беспокойства. — А что такое?

— Да простуда какая-то или грипп, черт его знает, — ответил Лео. — Никак не проходила.

— Но теперь-то ты выздоровел?

— Здоров, как сто коров! — ухмыльнулся Лео и подмигнул.

Нику захотелось с такой же нахальной ухмылкой сказать: «А меньше надо трахаться по кустам!» — но он не знал, можно ли такое говорить, прозвучит ли это остроумно или глупо, и боялся попасть впросак.

— А ты и вправду негодник, — с одобрением заметил Лео. — Такой негодный мальчишка!

Сегодня на нем были те же потертые джинсы, которые Ник уже знал и любил, как родные, и застегнутый на молнию верх от тренировочного костюма, придававший Лео особенно энергичный, решительный вид.

— Я ведь не забыл, как мы с тобой развлекались в кустиках!

— Я тоже, — хихикнул Ник и оглянулся через плечо.

— Я сразу подумал: «Ну, он, конечно, парнишка застенчивый, даже зажатый, но, богом клянусь, под этими скромными брючками таится что-то необыкновенное. Уж я его раскручу!» И как же я был прав!

Ник порозовел от удовольствия, предчувствуя, однако, что теперь его до конца жизни будет мучить вопрос о разнице между застенчивым и зажатым. Он предпочитал чистые комплименты и любовь без оговорок.

— Ладно, в общем, проезжал я мимо и подумал: попытаю-ка счастья. — Лео окинул его значительным взглядом и продолжал: — Я, собственно, еду к старине Питу на Портобелло. Не знаю, если хочешь со мной…

— Конечно, хочу! — с энтузиазмом откликнулся Ник, хотя идея провести второе свидание в обществе соперника (пусть и бывшего), сказать по правде, совершенно его не привлекала.

— Мы только на минутку. Старине Питу что-то нездоровится.

— О, очень жаль, — проговорил Ник, на сей раз никакой жалости не чувствуя.

К тротуару подрулило черное такси; с заднего сиденья нетерпеливо выглядывала какая-то фигура. Водитель остановил машину и, перегнувшись в окно, открыл заднюю дверь. Пассажирка (Ник понял, что это леди Партридж) не появлялась, и тогда водитель предпринял жест, вообще-то лондонским таксистам не свойственный, — вышел из машины и отворил дверь сам. Леди Партридж приняла его услугу с королевским высокомерием.

— А это что за дредноут в юбке? — поинтересовался Лео.

В самом деле, и в строгом синем костюме леди Партридж (можно подумать, она на ужин приехала, а не на семейный обед), и в остром взгляде, каким она окинула пару на ступеньках, чувствовалось что-то воинственное.

Ник широко улыбнулся и сказал:

— Здравствуйте, леди Партридж!

— Здравствуйте, — откликнулась леди с той торопливой и безличной вежливостью, какую обычно встречают у своих кумиров охотники за автографами.

Ник не мог поверить, что она его не узнала, и с почти карикатурной любезностью продолжал:

— Разрешите представить вам моего друга Лео!

Вблизи ткань ее синего пиджака выглядела грубой и рыхлой, в ней вязли и ломались нити густой черно-золотой вышивки. Леди улыбнулась и сказала: «Как поживаете?» — необыкновенно сердечным тоном, по которому, однако, было совершенно ясно, что никогда больше она ни о чем с ним не заговорит.

Лео поздоровался и протянул руку, но она уже проплыла мимо него к открытой двери, восклицая: «Джеральд, Рэйчел, мои дорогие!» — и в преувеличенной теплоте ее голоса ясно чувствовалась просьба об ободрении.

От зеленой двери дома Федденов до Портобелло ходьбы было минуты две — на любовь времени не оставалось. Лео шел, ведя мотоцикл за руль; Ник семенил рядом и надеялся, что выглядит нормально. У него кружилась голова и внутри что-то вздрагивало и замирало от мысли, что первый, самый первый раз в жизни он идет по улице с любовником.

На языке вертелся один вопрос, такой важный, что невольно Ник спросил совсем о другом:

— Так ты знаешь, кто такой Джеральд?

— Ах да, твой великолепный мистер Федден! — ехидно отозвался Лео, словно знал, как обожает Джеральд слово «великолепный». — Понимаешь, я сразу почувствовал, что ты что-то от меня скрываешь. А я не люблю, когда со мной играют в прятки, не такой я человек. Да и этот мужик, Джеффри, что-то трындел о парламенте. Ну я и подумал: приду на работу — посмотрю предвыборные списки, «Кто есть кто» и всякое такое, и все о тебе разузнаю…