Юрий Вахтин - Иуда Искариот

Перед глазами промелькнул однополчанин Колька Сомов с его призыва, как его звали в роте «Сом». Старший сержант Иван Захаров служил срочную в мотострелковом полку, в Грузии. За два месяца до их дембеля из оружейной комнаты пропал штык-нож. Вся часть была поднята, приезжали особисты, даже из штаба округа. Наверное, уже вынесли, как это делается в таких случаях, наказание и командиру роты, и командиру части. Прошел месяц безрезультатного поиска. Однажды Захаров заступил в караул начальником, а ефрейтор Сомов разводящим, в двух километрах от поста склада спецтоплива в русской деревне Воронцовка, в которой «Сом» завел себе зазнобу – голубоглазую Тамару. Как старый приятель заместителя командира взвода, Захаров составлял наряд, всегда брал с собой в караул Сомова, сначала часовым на пост № 2, а потом и разводящим. Он знал, что Тамара обязательно придет, и особого нарушения устава в этом не видел. Может, ему было жалко сироту Тамару, она родом с Белоруссии, ее родителей зверски замучили фашисты, а жила Тамара у двоюродной тетки, у которой своих пятеро детей. Какие мотивы побудили «Сома», или еще ребячий фарс сыграл с ним злую шутку, он рассказал Захарову, что штык-нож - его работа, он хочет увести память о службе, когда они после дембеля с Тамарой уедут к нему в Челябинск. Его арестовали прямо в казарме, он только почистил автомат, сдал в оружейную комнату. Веселый, насвистывая какую-то мелодию, он вошел в умывальник, где другие солдаты чистили сапоги, брились, чистили зубы или просто курили у открытого окна, думая о чем-то своем им близком. Зашел дежурный по части капитан Абрамов и с ним двое в рабочих спецовках. Никто не обратил на них даже внимания. Казарма была совсем новая, еще пахло олифой и краской, и всё делали такие же рабочие в спецовках. Иван, раздетый до пояса, чистил зубы, наклонясь над белоснежной раковиной умывальника. Краем глаза он увидел Сомова, его лицо стало бело-синим, из рук выпала папироса. Он понял, он все сразу понял. Сомову надели наручники и увезли в Тбилиси, на окружную гауптвахту. Капитан Окунев – особист их роты - вызвал потом Ивана в свой кабинет. Он один из троих, кто давал Захарову рекомендации для вступления в партию:

- Вижу, вижу, - улыбаясь, говорил он, глядя на Захарова бесцветными глазами. – Достойная смена растет в комсомоле для партии. Рад, что не ошибся в тебе. И не ругай себя. Какой он тебе друг? Сегодня оружие украл, завтра захочет взорвать склад спецтоплива. С малого начинаются все большие преступления. Мы, коммунисты, должны зорко следить за всем, что происходит в караулах, роте, части. Из всего этого складывается боеспособность нашей Армии.

Иван помнит руку Окунева - холодную и почему-то потную.

Иван Егорович снова взглянул на часы: 11.15. Пора, надо подъехать пораньше, доложить милиционеру из охраны, что прибыл. Он повернул ключ зажигания, мотор сразу заработал, Захаров нажал педаль сцепления. Новая «Волга» плавно, бесшумно тронулась с места.

Хозяин огромного кабинета, Юрий Иванович Антипов, встретил Захарова, стоя у пришпоренного на половину окна. Подошел, пожал руку:

- Присаживайся, Иван Егорович.

Первый секретарь обкома отличался галантностью и вежливостью с подчиненными, но вместе с тем был строг и требователен. Своевременно и точно выполнять все указания обкома – вот основное требование Антипова к секретарям райкомов. Инициативу и своевольность Антипов не одобрял.

Иван Егорович сел на указанный ему стул. Не знал, что делать с руками, большими и рабочими. Над его руками даже шутили: «Иван Егорович, куда тебе в первые секретари с такими ручищами? Ты все авторучки переломаешь». Немного смущаясь, он положил свои большие ладони на колени.

- В общем, Иван Егорович, - официальным тоном начал Антипов, – вызвал я тебя по такому вопросу: у нас в области, как и планировалось, будет, да собственно уже и начато, очень большое строительство. Ты видел котлован за городом на границе с вашим районом? Но это прелюдия, теперь за руководство берется Москва, и, соответственно, темпы строительства будут другие.

Иван Егорович улыбнулся одними губами. Умный Антипов заметил скрытую улыбку. Ничего не проходило мимо цепких глаз первого секретаря:

- Нет, не оборонный завод, как думали раньше.

Иван Егорович уже удивленно посмотрел на Антипова.

- Времена меняются, Иван Егорович, и Америка становится нашим первым другом. Промышленность наша отстает от Запада лет на двадцать пять, это, я думаю, не секрет. Нет, не военная, и космос, здесь мы впереди на столько же лет. Правительству виднее, я думаю. Строить мы будем пивзавод новый, самый современный, аналогов которому нет даже в Европе. Что ты так смотришь на меня, Иван Егорович? Удивлен? В стране компания развернута: «Трезвость – норма жизни!», а тут пивзавод? На Западе в литрах пьют намного больше нашего, но пьяных нет. Нет водки и сивухи, пьют вина сухие, пиво. Вот наше правительство и решило, что верной дорогой шли не мы, а господа капиталисты. Запрет не останавливает, производство уходит в тень. Выпивает мужик литр водки – его норма, пусть пьет свой литр, но пива. Это будет даже не завод, Иван Егорович, а концерн с филиалами еще в ряде областей, но головное предприятие будет у нас. К чему тебе говорю все, спросишь? – задал сам себе вопрос Антипов и сам ответил. – Назначают тебя секретарем партбюро на стройку. Не мы, обком, заметь - Москва, мы только предложили кандидатуру. Стройка огромная, ресурсы как материальные, так и людские, будут задействованы огромные. Дела в районе сдашь Никонову Дмитрию Викторовичу, это наш инструктор, он курировал ваш район, ты его хорошо знаешь, - Антипов помолчал несколько секунд, посмотрел в глаза Захарова. – Почему ты, Иван Егорович? Партия сказала «надо»! Что это: понижение или повышение? – продолжал Антипов. – Конечно повышение, потому что все указания, а так же отчет о работе будешь получать и передавать лично в Кремль. Тебе уже и кабинет здесь, в обкоме, приготовили с гербовым телефоном прямой связи на третьем этаже, недалеко от моего. Девяносто второй номер, вот ключи. Распишись, что принял и печать бери – будешь каждый день опечатывать и ключи дежурному сдавать.