Дорис Лессинг - Великие мечты

— Откажет и будет права, — отрезала Сильвия. Люди, которые знали и любили эту очаровательную девчушку, которая, как говорила Юлия, «приносит в старый дом свет и радость», сейчас не узнали бы ее.

— Но я же не виновата… — снова заныла Филлида и потом, увидев, что Сильвия подскочила и двигается к выходу, спохватилась: — Стой, стой, я не буду, прости.

— Я не вынесу, если ты будешь жаловаться и обвинять меня, — сказала Сильвия. — Как ты не понимаешь? Я не вынесу этого, мама.

Филлида попыталась улыбнуться:

— Я больше не буду, обещаю.

— Ты правда обещаешь? Я хочу закончить учебу и стать врачом. Если ты поселишься в доме и все время будешь доставать меня, то я просто сбегу. Потому что не вынесу этого, — повторила она.

Филлиду потрясла страстность, с которой это было сказано. Она вздохнула:

— Боже мой, неужели я в самом деле так ужасна?

— Да. И даже когда я была маленькой, ты постоянно твердила мне, что все твои проблемы из-за меня, что без меня ты бы делала то-то и то-то. Однажды ты сказала, что заставишь меня засунуть голову в духовку — вместе с тобой — и умереть.

— Я так сказала? Наверное, у меня были на это причины.

— Мама. — Сильвия встала. — Я ухожу. Я поговорю с Юлией и Фрэнсис. Но заботиться о тебе я не собираюсь. Не рассчитывай на меня. Потому что ты только будешь доставать меня все время.

И как раз в тот момент, когда Фрэнсис радостно решила, что навсегда бросит журналистику и тетушку Веру, а также серьезные социологические статьи, не говоря уже о приработках на стороне, которыми снабжал ее Руперт Боланд, Юлия сообщила невестке, что собирается выдавать Филлиде месячное содержание и будет «…в целом приглядывать за ней. Она не такая, как вы, Фрэнсис. Она не может жить одна. Но я предупредила Филлиду, чтобы она не беспокоила вас».

— Самое главное, чтобы она не беспокоила Сильвию.

— Сильвия считает, что справится.

— Очень на это надеюсь.

— Но если я возьму на содержание Филлиду… вы сможете платить за университет Эндрю? Вы достаточно зарабатываете?

— Конечно, достаточно.

И от театра вновь пришлось отказаться. Все это случилось летом 1964 года, а кроме того, было вот еще что: уехала Роуз. Сдав экзамены, она не стала дожидаться результатов: она и так знала, что прекрасно справилась. Роуз выбрала момент, когда Фрэнсис, Эндрю и Колин были вместе, и сделала объявление:

— У меня для вас суперновость: я уезжаю. Наконец-то вы от меня избавитесь. Обратно меня не ждите. Я поступаю в университет.

И она сбежала по лестнице. Внезапно ее не стало в доме. Они ждали, что Роуз позвонит, напишет — ничего. Квартира в цоколе была оставлена в беспорядке: на полу валяется одежда, объедки бутерброда на стуле, в ванной висят стираные колготки. Но это было в стиле «детворы» и никакого ообого смысла в себе не несло.

Фрэнсис позвонила родителям Роуз. Нет, они ничего не зают.

— Роуз сказала, что собирается поступать в университет.

— Вот как? Что ж, наверное, когда-нибудь она найдет мнутку, чтобы поделиться с нами новостями.

Сообщать ли в полицию? В отношении Роуз это не казалось уместным. Необходимость заявлять в полицию об исчезновении Роуз, Джил и даже Дэниела, который тоже однажды пропал на несколько недель, обсуждалась долго и исключительно на базе прогрессивных принципов шестидесятых и была отвергнута. Невозможно искать помощи у этих копов, фараонов, свиней, опоры фашистской тирании (Британии). Прошел июль… август… Джеффри услышал по сарафанному радио, которое объединяло в те годы молодежь разных континентов, что Роуз якобы видели в Греции в компании с американцем-революционером.

В августе попросила крова Филлида и, будучи услышанной, заняла цокольную квартиру. А в сентябре в доме появилась Роуз с большим черным мешком за плечами, который она сбросила на пол кухни.

— Я вернулась, — сообщила она, — со всем своим имуществом.

— Надеюсь, ты хорошо провела время, — сказала Фрэнсис.

— Отвратительно, — заявила Роуз. — Все греки дерьмо. Ладно, пойду устроюсь внизу.

— Это невозможно. Что же ты не предупредила нас? Там уже живет другой человек.

Роуз упала на стул, впервые на памяти Фрэнсис не зная, что сказать.

— Но… почему? Я же говорила… Это несправедливо!

— Ты сказала нам только, что уезжаешь. Мы подумали, что навсегда. И ты не попыталась связаться с нами и уведомить о своих планах.

— Но это моя квартира.

— Нет, Роуз. Мне очень жаль, что так вышло.

— Тогда я поночую в гостиной.