Джонатан Кэрролл - Влюбленный призрак

Если бы у Бена была возможность оглянуться, он увидел бы нечто невероятное — все остальные продолжали танцевать. Они видели двоих неистово дерущихся людей, но ни на миг не прервали своего занятия. Они танцевали и смотрели. Или — танцевали и не обращали внимания на драку. Фатер, конечно, тоже увидела их схватку, но ее партнерша коснулась ее плеча и сказала: «О них не тревожься», — так что она и не стала беспокоиться.

Стэнли ухватил Бена поперек туловища и попытался подбросить его в воздух, но не смог этого сделать. Собственно, теперь, когда они дрались, Стэнли вообще не чувствовал в себе достаточных сил, чтобы хотя бы приподнять своего соперника. Стэнли был ангелом — Ангелом Смерти, не меньше, — но совершенно внезапно он лишился уверенности, что может одолеть этого смертного, даже будь он в этот момент ангелом подлинным, а не воплощенным в человеческий образ. Так что они боролись в некотором смысле безнадежно, хотя каждый был настроен на победу. Танцоры кружились на мостовой, в то время как борцы неуклюже топтались на тротуаре.

Кто-то из жильцов соседнего дома выглянул в окно, увидел, что творится, и вызвал полицейских. Но полиция не приехала, потому что здесь происходило нечто до такой степени важное, что всему миру было приказано держаться в стороне, пока все не разрешится тем или иным способом.

— Чего… ты… хочешь, Лин? — пропыхтел Стэнли откуда-то из подмышки Бенджамина Гулда.

— Признайся, что ты лжец.

— Какой в этом смысл? Теперь все кончено. Тебя больше не существует.

Взбешенный бессердечностью ангела и чудовищной правдой, содержавшейся в его словах, Бен оторвал Стэнли от тротуара и поднял в воздух, так что ноги его начали раскачиваться, не касаясь больше земли.

— Говори! Скажи, что ты лжец!

— Отпусти его, Бен. Они уже очень близко. И Ангел понадобится тебе, когда они сюда доберутся, — сказал Шпилке с безопасного расстояния.

— Кто? — спросил Бен, но Лин не обратила на слова Шпилке никакого внимания и собиралась продолжать драку со Стэнли.

— Гэндерсби, Сильвер-тысяча девятьсот и масса других. Ты их всех знаешь. Знаешь, о ком я говорю.

Услышав эти знакомые имена, Бен сразу же попытался освободить Ангела, но Лин не уступала. После второй попытки Бен заорал на Лин внутри своего тела:

— Проклятье, отпусти его! Отпусти!

В его голосе было столько ярости, что Лин повиновалась. Стэнли, пошатываясь, побрел прочь, кашляя и растирая шею.

Бен, который выглядел так, словно только что узнал, что у него рак, подошел к мистеру Шпилке и попросил его повторить имена.

— Гэндерсби, Сильвер-тысяча девятьсот и другие. Это список длиною в жизнь.

— Против них у меня нет ни единого шанса.

Плечи у Бена поникли. Он продолжал смотреть на Шпилке, но тот ничего больше не сказал.

Танцы прекратились. Кто-то пошел и выключил музыку в машине. Фатер спросила у своей партнерши, что происходит. Та посоветовала спросить у мужчин.

— Что это за имена, Бен? Это люди?

Бен кивнул.

— Это я. Все они — тоже я. Они вышли из меня. Доминик однажды сказала, что ее любимый роман — это «Великий Гэндерсби»…

— Гэндерсби? Ты имеешь в виду — «Великий Гэтсби»? [29] «Великий Гэтсби» (1925) — роман американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда (1896–1940).

— Да, но Доминик этой книги не читала. Она просто пыталась произвести на меня впечатление. И вот так она по ошибке произнесла название. Эта ее оговорка стала моим оружием — как только мне хотелось заставить ее почувствовать мое превосходство, я вспоминал о Гэндерсби. Это всегда срабатывало.

— Зачем ты это делал, Бен?

— Потому что, как ты знаешь, я порой бываю жесток. Или потому что не чувствовал себя достаточно надежно. Иногда у меня были все основания злиться и мне хотелось отыграться на ней. Причины у нас всегда найдутся. Почему мы вообще делаем другим гадости, Фатер? Потому что они причиняют нам боль, а мы хотим причинить им боль в ответ. Никто не знает, как это сделать, лучше, чем любовники, потому что они знают слабые места друг друга. Когда люди по-настоящему близки, какая-нибудь глупость вроде «Гэндерсби» из слова превращается в дротик, летящий прямо в цель.

Фатер терпеть не могла выслушивать подобные вещи, но знала, что это правда. Порой нам действительно хочется причинить боль любимым.

— А как насчет других имен, что он назвал? Кто они?

— Все они — это я. Просто разные имена Бена Гулда в его наихудших проявлениях.

— Они идут, — сказал мистер Шпилке.