Евгений Степанов - Застой. Перестройка. Отстой

— Понятно, — сказал я, — может, мне уволиться?

— Пока не надо, — ответил Гальпер. — Может быть, рассосется.

Мои сотрудники попытались по старой доброй традиции стравить меня с новым руководством.

— Евгений Викторович, а Мендросов сказал — все материалы по его Департаменту ставить на главную страницу сайта. Но ведь это же абсурд, — защебетала Эльза Белкина. — Я бы так не поступила.

— Если сказал ставить — ставьте!

Мои сотрудники растерялись. Они привыкли, что я иду на противника рогом. А я не пошел.

29 декабря 2002 года зашла Шульман. Обнялись. Говорили друг другу комплименты. Она немного рассказала о своей работе в Совете Федерации. Хвасталась, конечно. Но уже меня не раздражала — делить нам было нечего. Конфликт интересов нам более не грозил.

Вдруг в мой кабинет влетела Лерка:

— Слышали? Слышали, что случилось?!

— Что, что? — мы перепугались.

— Жена Аметистова погибла в авиакатастрофе, она летела из Засибирского округа! Говорят, летела на собственном самолете, и на подлете к Москве самолет рухнул. Причины непонятны. Может быть, это даже теракт.

Мы замолчали.

На следующий день, когда информацию Лерки подтвердили все информационные агентства, газеты и ТВ, я позвонил Аметистову на мобильный и выразил соболезнования.

Он сказал: «Спасибо». И положил трубку.

Причину авиакатастрофы списали на какую-то неисправность самолета, хотя я точно знал, что он был практически новый — Аметистов его купил в Штатах полгода назад.

Вместе с Юлей Аметистовой погибли все члены экипажа и два ее охранника.

А на работе продолжалась череда новых назначений и увольнений. Увольняли практически всех директоров Дочерних предприятий, в регионы выезжал заместитель начальника Управления кадров Соколиков и вручал руководителям черные метки. Соколикова ненавидели, но ему его работа, похоже, нравилась.

Он работал в «Страхуй» двадцать пятый год.

В период пертурбаций многие делали карьеры. И очень редкие после этого оставались людьми. Очень странно. Когда повысили Диму Миронова из Отдела страхования сложных и технических рисков (его назначили начальником Отдела), он резко изменился. Теперь, когда здоровался с менеджерами более низкого звена, он отворачивал лицо и сквозь зубы бросал:

— Привет.

Новые собственники (и их топ-менеджеры) знали свое дело хорошо. Первым делом они хотели максимально освободиться от опеки государства и готовы были заплатить за это очень большие деньги. Также они понимали, что нужно нанять опытных, квалифицированных специалистов. За первые полгода работы Аванесян и Гальпер (их покровители) вложили в компанию пятьдесят миллионов долларов. Выкупили двадцать пять процентов акций у государства. Наняли новых управленцев среднего звена, приобрели суперсовременные компьютеры, выпустили много сувенирной рекламы, модернизировали сайт… Потратились. И готовы были еще тратиться. Их заверяли во властных структурах, что дадут выкупить еще двадцать шесть процентов — контрольный пакет. И тут Мингосимущество заявило: «А мы не хотим продавать оставшиеся акции компании…»

Государство, как всегда, решило по-своему.

Аванесян и Гальпер не знали, что предпринять. Но потом все-таки придумали. Подключили своих патронов, те вышли на Администрацию президента, «занесли» кому надо и сколько надо. И победили. В 2003 году контрольный пакет оказался у частных акционеров. «Страхуй» перестал быть государственным страховым концерном.

…Я зашел в отдел. Отдал распоряжения по сайту и сувенирке. И вышел. Никто, конечно, моих распоряжений не поспешил выполнять.

Лерка стала шептаться с Эльзой. Как всегда, костерила Надежду.

Через пять минут Лерка подсела к Надежде.

— Надюш, пойдем чайку попьем.

Они пошли на кухню, мило воркуя.

Узнав, что мой новый начальник (еще неназначенный) был руководителем Пресс-службы первого президента России, я понял, что бороться с ним придется посложнее, чем с Шульман и Доздроперовой. Я позвонил своему старинному знакомому Володе Роговому, который работал вице-президентом компании «Нефтесиб» и раньше по пиаровской линии сотрудничал с Мендросовым. Я надеялся на помощь Володи.

Просто так (как будто просто так) болтали. Он спросил:

— Ты где сейчас?

— В «Страхуй».

— Понял. Сейчас туда пришел Игорь Мендросов.

— А ты его знаешь?

— Это мой товарищ.

— Тогда нужно встречаться.

— Женя, это нечестно. Если я товарищ Мендросова, значит, надо встречаться. А так — не надо. Я обижен.