Дино Буццати - Избранное

Воспользовавшись тем, что капитан стоял поодаль, Исмани обратился к заправщику, человеку в летах с кротким выражением лица, и, указывая на дорогу, взбиравшуюся зигзагом по склону, спросил:

— К атомной станции — в ту сторону?

— К атомной? — Заправщик оглянулся, словно в поисках подмоги. — Понятия не имею.

— Но ты хоть слышал про нее? — (К ним приближался Вестро.)

— Да ведь всякое говорят. И погода, само собой… Погода…

— Что — погода?

— Погода, говорю, переменилась. Теперь лучше. И дождь перестал.

Он засмеялся.

Такой крайне расплывчатый ответ (чего, впрочем, и следовало ожидать, учитывая природную настороженность обитателей долины, отрезанных от остального мира) вполне мог сойти за утвердительный. А можно ли ему верить? Краем глаза Исмани уловил — или у него просто фантазия разыгралась? — на лице заправщика мимолетную ухмылку, будто он заговорщически подмигнул капитану. Но Вестро и бровью не повел.

Когда вновь уселись в машину, он что-то невнятно пробормотал водителю. Тот развернул машину и, вместо того чтобы ехать дальше по долине, двинулся в обратном направлении.

— Мы возвращаемся? — спросила госпожа Исмани.

Вестро ответил с расстановкой:

— Прошу меня извинить. Я здесь впервые. Не заметил, как развилку проехали.

— Какую развилку? — с беспокойством спросил Исмани, вспомнив об ущелье, которое произвело на него неприятное впечатление.

— Километра три-четыре назад надо было свернуть.

Все замолчали.

Так и есть, подумал Исмани. Я сразу все понял. Словно предчувствовал. Не останусь там ни за что.

— Капитан, — проговорил он через несколько минут. — Простите мое любопытство. А если я…

— Да-да, слушаю вас, профессор, — с готовностью откликнулся тот, видя его нерешительность.

— Если я… ну просто в порядке предположения… Если я вдруг передумаю, то есть прямо сейчас возьму и откажусь, что тогда?

— В таком случае, — чуть ли не по слогам произнес Вестро с обычной своей флегматичностью, — я в вашем распоряжении и доставлю вас обратно домой.

— А что, такие случаи бывали?

— Не знаю. У меня есть инструкции. И в частности, если вы, профессор, внезапно…

— Что с тобой, Эрманн? — с улыбкой спросила жена. — Что у тебя на уме?

Исмани не слушал. Его чрезвычайно обеспокоил ответ капитана.

— Значит, — сказал он, — не исключалось, что я в последний момент…

— В подобных обстоятельствах, профессор, обычно стараются учесть любую вероятность, и министерство… Я полагаю, ваша миссия вполне добровольна, и всякое принуждение противоречило бы…

— Скажите правду, капитан, кто-нибудь из моих коллег уже… уже дезертировал?

— Не знаю, не думаю. Не слыхал про такое. Я же говорю — сам впервые еду туда.

Исмани неуверенно замолк, не зная, на что решиться. Отказаться теперь, после всего проделанного пути, было бы и странно и смешно — в конце концов он не ребенок! Вид дикого ущелья с мертвенными скалами в глубине вызывал у него настоящее физическое отвращение. И все же Исмани решил повременить.

Как он и предполагал, машина замедлила ход именно там, где начиналось зловещее ущелье.

— Нам туда?

— Да нет, — ответил Вестро. — Совсем в другую сторону. — И указал на противоположный склон.

Исмани с женой обратили взоры направо. Там, под прямым углом к главной дороге, они увидели мост, который пересекал реку (точнее, широкое русло, усеянное белой галькой; сама же река оказалась журчащим ручейком), ведя к началу боковой долины. По сравнению с зиявшим напротив ущельем, эта долина была широкой, зеленой и смотрелась весело. Леса и луга лепились к горбатым холмам, громоздясь друг на друга в беспорядке, а в глубине этой романтической декорации виднелся обрывистый горный хребет. То ли горы здесь и впрямь выглядели по-иному, то ли сквозь открывшиеся вдруг в небе прогалины полился радующий душу свет, но у Исмани на сей раз не возникло каких-либо неприятных ощущений.

У самого подножия последней скальной вертикали, за которой по излому рельефа угадывалось плоскогорье, дорога вдруг расширялась, образуя некоторое пространство; тут и располагался контрольно-пропускной пункт: небольшая казарма, антенна с флагом, простая деревянная ограда, две скамьи, стол и заброшенная собачья конура.

Место отличалось изумительной красотой: кругом леса, низвергающиеся по крутым склонам в Тексерудскую долину, на дне которой далеко-далеко виднелось белое русло реки, дорога, разбросанные деревушки, легкая дымка, и на всем — покой, чистота и уют, присущие горной местности.