Дино Буццати - Избранное

— А правда, что по ночам он зовет здесь сына?

— Да, говорят, — повторил мой гребец.

— Ну а правда, что всякого, кто приплывает сюда ночью, ждет потом беда?

Крешенцо безучастно посмотрел на меня, словно не понял вопроса. Лицо его под нелепой широкополой шляпой было прозрачным, как у мертвой медузы. После паузы он произнес, медленно качая головой:

— Я тоже… Тоже окаменел. Двадцать пять лет назад.

— Как, и ты… потерял сына?

Призрак кивнул.

— Его звали Джованни, — сказал он. — Мичман военно-морского флота… У мыса Матапан.

В сентябре получил я такое письмо:

Дорогой Буццати!

Ты еще помнишь гимназического своего товарища Бруно Бизиа? Мы вместе учились в четвертом и пятом классе. Думаю, после стольких-то лет ты меня забыл. И вот я решился напомнить о себе по одной серьезной причине. Вижу, что твое внимание как журналиста привлекают люди, события и обстоятельства, несущие в себе нечто таинственное и странное. Уверен: место, где я работаю — «Моргенхаус» в Граубюндене, — тебя весьма заинтересует.

Возможно, до тебя уже доходили кое-какие слухи, хотя все, что там происходит, и содержится в строгой тайне. «Моргенхаус» — это нечто вроде пансиона или клиники, одним словом, благотворительное заведение для безнадежно больных. Тут есть даже пациенты, у которых за душой ни гроша. Финансируют клинику в основном филантропы из США, Мексики и Швейцарии. Наша цель — обеспечить этим несчастным кончину безо всяких страданий, особенно моральных. Каким образом, спросишь ты? Приезжай, и сам во всем убедишься. Ты наверняка будешь поражен и растроган.

В письме больше ничего рассказать не могу. Если последуешь моему совету — напиши, буду счастлив вновь свидеться с тобой. Я встречу тебя на станции Кларис, а дальше повезу на машине. Предупреждаю: внутрь «Моргенхауса» тебя не пустят, поскольку даже кратковременные визиты посторонних у нас категорически запрещены. Но внутреннее устройство клиники и не представляет никакого интереса. Самое невероятное — то, что заставило меня тебе написать, — в другом.

Я и впрямь с трудом припомнил Бруно Бизиа: в гимназии он звезд с неба не хватал. А вот о «Моргенхаусе» слыхал, что это сказочная клиника, где новейшими препаратами и методами пытаются одолеть самую страшную болезнь века. Газеты и журналы время от времени писали что-то, но очень туманно. Якобы там, на холмах, зловещий недуг странным образом утрачивает свою силу и пациенты перестают от него страдать. Что это: массовый гипноз, чары, а может, какие-то иные, недозволенные способы внушения?

Так или иначе, мной овладел журналистский азарт. Несколько дней спустя я письмом известил Бруно о том, что готов приехать.

Как же он изменился! На станции Кларис меня встретил высокий, могучий человек с короткой рыжеватой бородкой, обрамлявшей добродушное лицо. Выглядел он гораздо моложе меня. Мы разговорились. Машина, проехав километров десять по автостраде на Камеден, свернула на узкое, однако хорошо асфальтированное шоссе, ведущее в довольно мрачную долину. Часы показывали пять пополудни. Воздух был чист и свеж.

По мере нашего продвижения вверх домики, огороды и другие признаки активного присутствия человека попадались все реже.

На очередном повороте взгляду предстала вся долина, а с противоположной стороны ее — густо поросшая лесом скала, высотой метров в триста. Машина поползла по крутому склону среди елей. Вокруг ни души.

С вершины скалы вид открывался чудесный: горы, долины, леса… И на небольшом возвышении, под прикрытием скалы, напоминающей коленопреклоненного монаха, — величественное строение. Право же, я не в силах описать эту ультрасовременную архитектуру, как она того заслуживает. При всей своей причудливости, динамичности она дышала покоем, благополучием, роскошью и, казалось, могла дать человеку ощущение полноты счастья. Над башнями на высоких древках гордо реяли овеянные славой знамена.

Возвышенность в радиусе ста метров была обнесена белой решеткой, надежно преграждающей путь посторонним. В центре ее перед воротами стояла небольшая изящная вилла.

— Это что-то вроде сторожки, — объяснил мне Бизиа. — И одновременно — постоялый двор. Здесь ты сможешь хорошо выспаться. А вечером встретимся, поговорим.

Мажордом провел меня в достойные миллиардера апартаменты. В тишине откуда-то издалека доносились звуки фортепьяно. Но где же тут тайна? Где та сенсация, ради которой мой приятель затащил меня сюда?