Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

И коса была серебряная льняная лунная а стала вновь золотая ржаная солнечная и от нее в ночном немом поле денный осиянный свет пошел изшел…

И Анастасия увидела что перст Его был в крови и сказала:

— Отче и на Твоих перстах земляника и малина лесная все текут. Не высохли.

И Он сказал:

— И не отпадут на Руси жалящие малиновые гвозди мои.

И новые прибудут прибавятся.

Но ты не стражди. Будут у тебя другие сыны.

И пойдут со мной.

И пошел на холм. И сокрылся в травах.

И Анастасия-Воскресенье-Русь матерь улыбалась.

И возвращенная ее коса ржаная золотистая сияла осиянная…

…Матерь… древляя моя… матерь… мама мати маа…

Аа…

…Сыне сынок… Тимофей… Поэт… С тобой я… Зде я…

…И мы стоим у алычового у азиатского куста?

И мы стоим у жасминового у русского куста?..

И текут дремливо спело ароматы сонные в уста…

Матерь!..

…Ты со мной?.. Ты пришла?..

…Да сыне Тимофей-Тимур… Поэт мой…

Но чу!.. Чу!.. Уран!.. Ты слышишь?..

…Ты слышишь ржание метанье блеянье белопенного молочнотелого раскосого разгонного коня?..

Ты слышишь вековое ржанье татарского гортанного монгольского военного Сэтэра-коня?..

И дрожит мается от крика этого русская извековая дрожь-душа.

И отсюда русская дрожь-душа побитая пошла?

И отсюда русская голь-раб-душа?

И отсюда русская воля душа плачет плачет плачет да рыдает навсегда да навека?..

Русь! И отсюда во вождях твоих дрожь смута война… Ай-да!..

Русь! на смерть айда!..

О Господи Русь — воля когда?..

Когда утихнет гинет канет ржанье дрожь мор пагуба татарского коня?..

О Господи когда?..

И грядет на Русь святая Чагониза Хакана Чингиз-хана кагана орда!.. Айда!.. Уран!.. Дзе! Дзе!.. Манатау!.. Карабура!.. Уйбас! Дюйт!.. Дух огня!.. Утт! Отт!..

Летит пылит дымит вопит на всю Русь на чисту сокровенну снежну Русь баранья овечья шаманная лунная пахучая падучая саранча сокол ворон червь барс шакал орда!..

Вся!..

…Сыне Тимофеюшко!.. И вот ведут влекут матерь твоея!..

И вот влекут нукеры татары матерь Анастасию-Русь в шатер дряхлого ветхого Чингиза убивца мудреца…

И рвут монголы со меня со плеч моих со грудей моих снежных ярый кумачовый новгородский деревенский самодельный тароватый сарафан…

И рвут сарафан и оттуда глядят как у кормилицы открытой напоенные груди спелыя снежныя сугробы снопы стога…

И глядят лебединые пуховые тяжкие баштанные груди моя…

И тучнее киевских обильных слив сосцы несметныя моя…

И влекут монголы татары охранники чагатаи псы волки кипчаки нукеры меня в Шатер Чингиза от грудей сосцов неслыханных моих закрыв убитые степные острые мышиные блаженные глаза…

И не вмещают глаза их…

И души их…

И Шатер Кагана едва вмещает едва впускает охраняет груди необъятныя моя!..

…Айда Каган!.. Айда Чингиз-хан!.. Айда! Уран!..

Да набегай да пробуй русскую несметную грудь хоть вся вся вся Орда!..

Айда! Орда!..

Да захлебнешься да забудешься да заблудишься в русских грядущих несметных урожайных грудях сосцах!..

Айда!.. Гляди — сама я гулевая разрываю сарафан!.. Айда!.. Хакан!..

Набегай налетай на тело ярое моея!..

И Хакан Чингиз в алом халате-чапане-дэле монгольском с рубиновыми пуговицами стоит в шатре ханском близ Анастасии-Руси!

И Хакан глядит во груди во сосцы ея млады наги но сам Хакан дряхл.

И ему семьдесят лун годов и он гладит груди урусутки Анастасии руками саксаульными солончаковыми…

Айда! Айда! Айда! Уран…

…Матерь матерь монгольская многодальная степная родная верблюдица белая сахарная моя матерь Огелэн-уджин иль ты пришла?..

И Хакан дремно сонно закрывает военные бескрайние соколиные глаза которые видели за три кочевья за три кочевых перехода дня…

И Хакан шепчет гробовыми хмельными пустынными устами губами:

— Дзе! Дзе! Да! да! да! да! да! матерь мертвая моя но ты пришла?

Но ты на реке травяной хрустальной родниковой на реке Ононе в Год Черной Лошади меня родила сотворила обронила понесла…

Но ты жива но ты из земли черных бесов мангусов неутешная невозвратная пришла?

Матерь! Огэлэн-уджин! Ты пришла!..

Ты груди избыточные давние материнские сосцы мне принесла?

…И Хакан приступает берет губами сонными губами солончаковыми сосцы Анастасии-Руси.

И воспоминает что ли он сосцы матери своей?

Воспоминает Хакан Чингиз дряхлый…

…Матерь Огэлэн а твои груди снежные избыточные а твои груди груди горлицы а твои груди белые куропатки Дэлигун-Болдаге гнезда аила моего? матерь?