Мальчик! Сын мой!.. А мне ведь скоро умирать, а Тебе одному оставаться…
И разве Тебе помогут глиняные и воскресшие воробьи в этом страшном мире?..
Средь законов древних, каменных?..
Иосиф сел на песок мокрый и рыдал, и Иисус не мог утешить его…
Он шептал, но отец не слышал Его…
— Отец, отец, отсюда, от глиняных воробьев, с помощью Небесного Отца Моего, я начну воскрешать усопших, поднимать падших, исцелять хворых, утешать печальных…
…А галилейские пастухи говорили и говорят уже две тысячи лет:
Когда Его распяли — над Его Крестом кружили необъятные стаи перелётных птиц…
А к Его Кресту шли все бешеные, пенные быки…
И все прокажённые, и все больные, слепые, немые и бесноватые…
И многие мёртвые шли к Его Кресту…
Чтобы воскреснуть…
Так говорили и говорят доселе галилейские пастухи…
Но кто верит им?..
Господь мой! Отец Небесный мой!..
Мне девятнадцать лет, и отец мой Иосиф умер…
И мне теперь не с кем говорить на земле этой, а только с Тобой, ибо Матерь Мария моя безмолвна, и следует повсюду безмолвно, покорно за мной…
Господь мой!
Отец мой уснул на крыше под маками-текунами, и лепестки пурпурные нежно покрыли блаженное лицо его.
Маки что ли усыпили, похоронили его? не знаю, не знаю, не знаю, Господь мой…
А только Ты и это знаешь, знаешь…
Отец мой перед смертью мало читал Закон и Пророков, а более читал эллинских мудрецов и поэтов, и возлюбил земную, змеиную мудрость и мак-дурман поэзии…
Господь мой, а пред Тобой — это прах, прах, прах…
И вот мой родной отец ушёл во прах, прах, прах и стал прах… вместе с мудрецами и поэтами мака… певцами наслаждений…
Господь мой, отец мой следил за мной и не пускал меня к прохожим, сладким, чужедальным караванам и к Учителям иных народов…
А теперь он ушёл с невозвратным караваном своим, и двери дома моего открыты.
А Матерь Мария безмолвная моя не может удержать меня, и я ухожу с караваном в Индию древлей Мудрости…
В Индию Шакья Муни, в страну Будды Блаженного…
…Индийский караван мой шёл чрез Персию Царей Аршакидов, откуда пришли к яслям моим волхвы Балтасар, Гаспар и Мельхиор.
Караван мой заночевал в горах Бисутуна, и тут все уснули тяжким, высокогорным сном.
Но я увидел на вершине Горы Древо Жизни Хаому, а у Древа Костёр, который доходил до звёзд, и звёзды многопадучего августа сыпались в него и не давали ему иссякнуть.
А у Костра Звёзд сидел Пророк Зороастр, а вокруг Костра на скалах густо лепились белые орлы-могильники и грифы-бородачи, и огонь Костра плясал в их жёлтых, хищных глазах…
И Пророк Зороастр, пророк Огня и загробных птиц, сказал:
— Иисус, Отрок! Я ждал Тебя и узнал Тебя!..
Добро Ахурамазды уступает в мировой борьбе Злу — Ангро-Манью…
Зло везде побеждает Добро…
Но огонь моего Костра очищает, побеждает и добрых, и злых…
Тут белый орёл-могильник и гриф-бородач сошли со скалы, и цепко, когтисто утвердились на руках Пророка, и стали заживо его плоть поедать, клевать, брать, рвать…
Тогда Зороастр сказал:
— Иисус, Ты изменишь Весы — и Чаша Добра перевесит Чашу Зла, но для этого Ты отдашь себя Злу и злым человекам, как я отдаю эти руки трупоядным грифам и орлам.
Но для этого Ты окропишь, утяжелишь Крест своей кровью и покроешь Кровавым Крестом Чашу Добра…
И Она перевесит Чашу Зла…
Но стоят ли грешные, заблудшие, сладострастные человеки Такой Жертвы?..
Такого Креста?..
Я тоже погиб за Добро, за человеков — но вот они забыли меня.
У Бога нет сил любить всех человеков, которых расплодилось лютое, слепое Множество…
И потому Бог возлюбил избранных Пророков…
Человечество — это тесто. Пророки — это хлебы, выпекаемые Творцом.
И что хлебы должны возвращаться в тесто?..
А мир — это перекличка Пророков…
Это я послал к Твоим яслям моих Волхвов с моей огненной Звездой…
С моим Костром…
Иисус! Брат мой! Иль не слаще войти в мой Костёр Звёзд, чем на Кровавый Крест?..
Иисус сказал:
— А Я люблю сырое тесто более печёного…
А Я люблю родниковую воду более кипячёной…
А Я люблю пастухов более, чем царей…
Но!
…О, Отец Небесный мой!..
Меня так тянет уйти в последний Костёр Звёзд!..
И так горят глаза орлов-могильников и грифов-бородачей…
И так они алчут плоти моей, и так хочется мне усладить, умиротворить их, как я кормил перелётных птиц в Назарете моём…
Но кто-то молит, глядит на меня из-за скалы, и глаза Ея горят более, чем Два донебесных Зороастра Костра…
Читать дальше