Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Нельзя кушать человеку! Только змеям можно! Если покушаешь — тебя змея съест!..

Гляди — вокруг голая гора! Все кишлаки умерли от змей!..

Все люди убежали от кораллового шайтана!..

И вы бегите отсюда!..

А то все змеи набросятся на вас! Они быстрые, как барсы снежные!..

Аллаху Акбар! Эта змея за тысячи километров находит своего врага… От неё не убежишь!.. Никуда!..

Аллаху Акбар! Аллах велик! А человек мал! Вай дод!..

Да!..

…Мы с Гулей обернулись и увидели знакомого древнего пастуха-локайца с огромной древнеперсидской бородой, несколько гиссарских баранов брели за ним по тропе.

Пастух, как пятнадцать лет назад, улыбался молодыми снежными зубами, но в глазах его была тревога, и он размахивал тяжелой ореховой палкой, как посохом:

— Бегите быстрей! Сейчас тысячи змей слетят с дерева и вас, как черешню, высосут, скушают… Жалить, жечь ядом будут… Хлестать хвостами будут, убивать будут! никто не спасет от их яда!.. Смерть через пять минут приходит! Малиновый шайтан пять минут жизни дает!..

И тут, словно послушав старика, змеи стали спело срываться с Дерева, и глухо мягко падать с ветвей на землю, и ползти к нам!..

О Боже!..

Тогда мы с Гулей быстро собрали, просто вырвали из земли нашу палатку, спальные мешки, мольберт, ружье, рюкзаки — и старик помогал нам, и что-то кричал на древнем таджикском языке — языке древнеперсидских царей и змей, словно обращаясь к змеям:

— Аллаху Акбар! Аллах велик, а человек мал, мал, мал… — словно заклинал он…

И мы тоже закричали, словно заклиная змей:

— Аллаху Акбар!.. Аллаху Акбар!..

И!..

И, может быть, от страха мне показалось, но змеи вняли языку старика и нашим крикам, и послушались, и замерли на земле, как некогда замерли они на древней миниатюре, обвивая тело Царя Дария Гуштаспа I…

Тогда мы побежали по тропе вниз к реке Фан-Ягноб…

Тогда смерть отошла от нас…

Надолго ли?..

Не знаю… не знаю… не знаю…

…Река Фан-Ягноб — древняя река. Святая… Как Ганг…

Зороастрийские цари, не желая отдавать свое тело могильным орлам и грифам, заживо приходили сюда умирать…

Печальная река. Река самоубийц. Река — водяное кладбище. Река — текучая усыпальница…

А многие самоубийцы не хотят тлеть после смерти в земле и быть едой червей…

Речные самоубийцы хотят после смерти плыть вольно в хрустальной воде святой реки… И лучше быть едой рыб — царских, жемчужных форелей, чем добычей утлых, тошных, скучных червей…

Да!.. И я хочу после смерти плыть в хрустальной реке!..

Но!..

Рано еще…

Но! Господи, мне рано еще…

Еще смерть моя медлит?..

И мы с Гулей юные, веселые, чреватые поставили нашу палатку на берегу реки…

Это и было любимое место самоубийц, а нынче страна наша Россия вышла на первое место в мире по самоубийствам. И стала необозримой Рекой пианиц и самоубийц…

Увы! увы!..

Словно река самоубийц Фан-Ягноб пришла на Русь … И заполонила Её…

Но!

…В этом месте река Фан-Ягноб обрывалась с высокой лесистой горы и гигантским, алмазнопылящим, торжественным водопадом пропадала, исчезала, уходила в глухое, гулкое, бездонное подземелье.

И только через три километра исчезнувшая река выскакивала, выбегала пенными, бешеными потоками из подземелья…

Страшные слухи ходили про это подземелье, где билась, таилась, пряталась трехкилометровая река…

Никто из живых — даже рыбы — не выходили из этого адского подземелья…

Какой-то смельчак на лодке пытался пройти через это подземелье, но сгинул в нем бесследно…

Даже живые рыбы не выходили оттуда, а пропадали во тьме подземелья…

И самоубийцы радостно бросались с вершины горы в последний водопад и, как птицы, летели, падали в его волнах, и навсегда пропадали в подземелье…

Это было последнее их земное наслажденье… Тут была полнота земного бытия и неземной вечности…

Тут сходились Два Мира…

Ни один из самоубийц никогда не выплыл — даже мертвым…

Там было вечное кладбище…

Власти местные поставили на вершине горы милиционера, чтобы помешать самоубийцам, но в первую же ночь кто-то столкнул его в страшный водопад…

Или сам он сладостно спрыгнул, доверился водопаду?..

Ведь сверкающая, алмазная бездна так влечет! так влечет… так манит…

И милиционер стал сладострастным самоубийцей и испытал великое последнее наслаждение, заживо уходя в иной мир в хрустальном гробу Водопада…