Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

…И я вспоминаю древнюю миниатюру, где нагой Царь Дарий Гуштасп I на золотом троне сидит под исполинской черешней и забавляется люто, пагубно с тремя коралловыми эфами.

Теперь я понимаю, что еще привлекало великих Царей персидских, согдийских, ассиро-вавилонских к этому страшному Дереву.

Эти неслыханные малиновые ягоды!..

О Боже!..

Древние историки писали, что эти ягоды обладают “великой мужской силой”, и отведавший их будет вечноярым, как вешний малиновый осел… О Боже!..

А кто из мужей не мечтает бродить по грешной земле с вечноалчущим, вечноготовым, вечнодымящимся фаллосом?

Особенно, в нашем скудном на чувства XXI веке — веке повальных импотентов, бесплодных лесбиянок и иных ядоносных, сорняковых спидоносных извращенцев.

Поэт Z. говорит: “А весной даже изумрудная прозрачнохрусткокрылая стрекоза мечтает о малиновом разрушительном стволе осла!.. да!..

И вот она сладко садится на мускулистый мускусный ствол осла — и осел щедро не отгоняет её, а гладит хвостом своим… Ибо любит ласку её…”

О Боже!.. И Ты соединяешь в великой любви гонного осла и трепетливую стрекозу?..

О Господь мой!..

Иль теперь еще одна тайна страшного Дерева открывается мне?..

Не знаю… не знаю…

— Гуля! Художница! Ты должна нарисовать, запечатлеть это!..

Гуля бежит ко мне с походным мольбертом в руках. Она вынимает палитру и кисти…

Она еще спит, но потрясенно глядит на малиновое Дерево колышущееся…

И тут я содрогаюсь, и она тоже дрожит и прижимается ко мне, и ужас в изумрудных глазах её рысьих вспыхивает недвижно, бездонно…

Тьма пожирает живой изумруд в её очах…

Так на дне зрачков кочующих овец — всегда к ночи пляшут пенные волки… да!..

— Гуля! Гляди! — Дерево колышется от ветерка горного!..

Гуля! сейчас мы попробуем эти малиновые, бархатные, атласные черешни!

Таких нет в мире!.. Это чудо! Это царские черешни!..

Они делали дряхлых царей вечнозелеными, вечномолодыми, вечногонными, вешними, святыми, неуёмными, ночными ослами для удоволенных жен их… да!..

— Алик! Алик! Гляди! Это Дерево не от ветерка колышется, движется! не от ветерка оно живое! Это от змей оно колышется! Гляди — их тут тысячи!..

О Боже!..

Я содрогаюсь…

Я прозреваю! Я гляжу на несметное Дерево, усыпанное малиновыми черешнями.

А еще оно усыпано тысячами извивающихся, шипящих змей, змей, змей! Дерево змей!..

Это тысячи коралловых эф объяли, пронизали исполинское Дерево!..

Черешня-исполин кишит, роится тысячами коралловых эф!..

Дерево-змея…

О, неслыханное, невиданное адское зрелище!..

Может, такие деревья стоят в аду — и вот одно из них вышло на землю человеков?..

Но что эфы делают на Дереве малиновом?..

И тут я понимаю, что коралловые эфы едят, пьют, грызут малиновые, податливые сочные плоды, ягоды… Это пиршество змей!..

И вот гигантское малиновое Дерево объято коралловым огнем-пожаром живым!..

О Боже!..

— Гуля! Художница! Напиши, нарисуй это змеиное, адово, малиново-коралловое Дерево!..

Да!..

О, тут нужен безумный Ван-Гог с его бешеными размазанными виноградниками в Арле или притворяющийся безумец расчетливый Сальвадор Дали с его растекшимися, расплавленными часами в пустыне…

Да!..

Но что может написать тихая, провинциальная, покорная возлюбленная моя в алом кулябском платье и неизменных черных чулках?..

Но я люблю её алое платье и смоляные глухие чулки…

Но я гляжу на кишащее Древо черешен и змей…

И алчу!..

У меня слюна течет — я хочу попробовать, испить эти малиновые, тугие, огромные ягоды!.. Отнять их у змей…

Раньше их ели, пили, сосали дурманные, плотоядные, древние Цари, ушедшие в слепую вечность вместе с гаремами их…

А теперь их едят только змеи?..

А теперь их едят только коралловые эфы?.. да?..

Но как сорвать черешню?..

Как залезть на Дерево, где кишат, царят, роятся тысячи змей?..

Как?..

Но тут одна малиновая, спелая, даже слегка обвялая, огромная, мясистая ягода падает у моих ног… Вот она!..

Наверное, эфа алчная тронула неосторожно ягоду перезрелую, и ягода упала к моим ногам.

Я взял её и, глотая молодую, богатую слюну, протянул черешню Гуле:

— Попробуй этот диковинный, царский плод! Им наслаждались, его ели Цари — а теперь будем есть мы…

…Малиновая, тяжелая, огромная ягода была восхитительно туга и сияла малиновым, спелым атласом.

О, если бы я знал, чт’о я даю Гуле…

И тут мы услышали страшный крик:

— Эй, шайтан! Нельзя ягоды кушать! Там шайтан! Там смерть!..