Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Элохим! О Господь! VHWH! Адонай!..

Пусть одного блаженного листопадного иудея пусть одной душанбинской далекой слезы не досчитаются у возлюбленной Стены Плача!..

…И я плачу хотя я далек от Стены Плача…

Но из слез моих таджикских матерей жен детей и мужей можно сотворить поставить неоглядные текучие Стены — водопады прозрачные…

…Аллах! а стены из слез более вечны чем стены из камня?..

О Боже!..

И в стенах текучих я вспомнил моего дальнего усопшего древнекитайского поэта-брата Ду Фу который тоже рыдал у Великой Китайской Стены…

…Когда я ем — оставляю еду мышам

Я не жгу лучину в ночи чтоб не обжечь слепых мотыльков…

…Брат мой Ду Фу…

Ты утонченно страждешь о мотыльках и мышах…

А я грубо рыдаю о человеках…

…Брат мой ты уже два тысячелетия плачешь у Стены а в моем городе Душанбе опять ночной бой…

О бой…

О ночной бой автоматчиков у стен ветхого сонного дома моего!..

Матушка моя Людмила читает «Войну и мир» Толстого и говорит туманно улыбчиво: «Сынок послушай как великий писатель описал бородинский бой…»

Матушка моя глухая от старости и многих земных замираний упований страданий…

И не слышит она ночного боя у дома нашего…

Там автоматные обильные тугие очереди…

Там крики дрожь всхлипы стоны…

Там захлебываются смертной слюной ненавистью и кровью…

Там падают в осенние арыки где золотая палая листва грядет и убитые и раненые…

И раненых никто не спасает в ночи а к утру они становятся убитыми…

В ночном бою нет раненых — есть только забытые убитые…

Матушка милая!.. потуши свет — тут у нас под окнами Бородино…

Как хорошо что ты не слышишь!..

Весь город темный стоит таится хотя не спит но боится что пули прилетят на свет — они летят на свет словно слепые обреченные мотыльки…

…Я тебя слышу сынок! — она покорно тушит свет и спит глухая блаженная моя…

Помнишь у древнего китайского поэта: «Не жгу я лучину в ночи чтобы не обжечь слепых мотыльков»?..

Я лежу во тьме за стенами дома и огненно близкие пули не попадают в меня не знают томящегося меня

Но!..

О Боже!..

О!..

Но ведь они попадают влетают в других людей но они разрывают разбивают разрезают расширяют раздвигают такую же плоть персть как моя…

Аллах! Господь!..

Но Ты ведь всех нас из одной глины из одного теста лепил любил мял?..

И что пули бьют вьются не задевая меня но они в моих братьев человеков летят…

И я лежу и накрылся толстым бухарским одеялом с головой…

Но одеяло словно пропускает пули и я не сплю…

Душа моя полна пуль летящих…

От пуль летящих бессонница моя…

И пули за стенами над одеялом моим бедным близко летят и не трогают меня…

Но они в других людей летят и разрывают такую же плоть как моя…

…Ай Аллах!..

Да как же тут спать лежать дышать когда пули в людей летят…

Тогда я вырываюсь из-под дряхлого одеяла…

Тогда я зажигаю все огни в доме моем и они яро горят среди вавилонской аспидной сатанинской тьмы города где пули кипят летят кишат…

И тогда я полуголый выбегаю на балкон и кричу во тьму:

— Эй! хватит стрелять! Хватит убивать…

Идите спать!.. Идите любить ваших жен и детей!..

Иль стреляйте в меня!.. в меня…

Пусть все пули летят сюда…

…Я стою в белой ночной бухарской рубахе средь тьмы на балконе облитый ярым одиноким светом из трех окон моих…

Сейчас мои пули прилетят…

…Господь!.. Как хорошо что матушка моя спит и не слышит меня — блаженна и глуха!..

«…Не жгу я лучину в ночи чтоб не обжечь доверчивых мотыльков…»

А я жду пулю свою как огня мотылёк…

О!..

…Но тут вместо пули приходит несметный непроходимый весенний многодневный дождь дождь дождь… ливень… ливень…

И он забвенно невинно смоет уберет с убитых забытых кровь (как вековой безымянный омывальщик усопших)…

И унесет хрупкую медовую пряжу пыльцу святую с крыльев лепечущих мотыльков…

Дождь похорон… Ливень омывальщик убитых человеков…

Ливень мокрых лысых мотыльков…

О!..

О!..

…В весеннем городе моем ночь и дождь несметный…

А крыша кибитки моей мазанки глиняной робкая кривая дряхлая…

И вот вот не устоит потечет поплывет она и пропустит ливень на бедные утлые постели мои где спим мы с матушкой моей Кампир Людмилой…

…Сынок сынок ты слышишь река у кибитки нашей вспухла разрослась восстала река река…

И ливень промывает проламывает крышу которую давно мы забыли поправить починить к весне…