Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

Душа американца — банджо…

Душа африканца — барабан…

Душа русского — балалайка…

Далеко за океан залетели золотые русские Ключи от Кремля, от Русской Власти…

Но Господь дал каждому народу на земле свой язык, свой дом и свои ключи к дому его.

А чужие ключи гнетут душу и порождают темные искушения.

Все знают, кто ходит с чужими ключами у чужих дверей.

Вор ходит…

Везде и всегда, когда б я не скитался по необъятной Руси-мученице —

Всегда, подымая очи к небу,

Я неотвратимо, непобедимо видел над собой неистово распростертые ивовые щедрые материнские свежие Длани Распятого…

И слышал стон Его над всей Русью притихшей: «Или`! Или`! Лама савахфани`!

Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?..»

И еще детский остывающий крик

В русском неоглядном, безлюдном поле, поле, поле безответном: Мама… маааа… ааа…

А на Руси необъятной крик доносится, как шепот, а шепот — как немота…

Мама… мамаааааа…

Нынче на Святой Руси такое горе, такая немота, такая немощь, такой стон, такое пьянство истребительное, такое бедствие…

Такое лютое повальное всебедствие…

Что все тропы, все дороги на Святой запущенной, задушенной Руси ведут лишь в Царствие Небесное…

Лишь в Царствие Небесное…

Отче! Все Ты нас заблудших все жалеешь? все жалеешь…

Все земные кривые пьяные блудные тленные тропы обращаешь в вечные святые Стези Небесные…

Орел витает высоко над заснеженными горами и долами, и зоркооко видит все и всех.

Но молчит.

О, брат мой! Будь, как высокогорный орел, и зоркооко молчи!

Но!

Я вижу всю Русь одинокую, умученную пришлыми и нутряными переимчивыми бесами…

Я вижу одинокую старуху, кротко умирающую под засохшими геранями… в избе поверженной, в заброшенной псковской святой деревне Синего Николы…

И кто утешит ее перед смертью, и отпоет после смерти?

Святой Никола, уставший от русских несметных смертей, и тот далече…

Брат мой зоркоокий, а ведь это твоя мать…

И что ж ты молчишь, как орел?..

Только когда русские люди безгранично, бессудно, как мать дитя, полюбят русских — только тогда они будут истинно и щедро любить, и понимать инородцев, а не по-рабски подражать им или по-барски люто ненавидеть…

У японцев есть всенародный праздник цветущей сакуры-сливы, когда все японцы в блаженном забытье созерцают цветущее дерево…

А Русь — это страна неоглядных лесов, страна золотых, неистовых, целительных, пленительных листопадов, и нам нужен Праздник Золотых Лесных Листопадов…

О, как бы дети и старики полюбили эти Праздники Листопадов!.. эти золотые гулянья в золотых дубравах…

В этом единственном плещущем золоте, божьем злате, которое у нас еще не украли, не умыкнули лихоимцы… тати…

Ай, Русь! Не победили тебя татары! французы! немцы! коммунисты…

А победили Тебя бесы-демократы и великие забвенные травы! травы! травы!..

Повсюду торжествует победное восстание варварасорняка!..

И в городах, и в деревнях, и в полях бурьяна… и в слепых головах…

Русь! Слеза Ты моя!.. Кто утрет Тебя?..

Трава Ты моя!.. Кто покосит Тебя…

Только Вселенский Жнец, Косарь всех трав и всех сорняков — Иисус Спас…

Русь Святая… Одна Ты живешь по заповедям Христа… Одна Ты осталась — Святая Овца — средь хищных народов-иуд-иродов-волков…

Все Ты, бессребреница, отдала другим народам: землю, мудрое оружие, деньги, золото, нефть, газ, лес… красивых жен, дев, талантливых ученых, голосистых певцов и новорожденных молочных сирот…

И осталась Нищая, Босая, Беззащитная на Великом Историческом Ветру…

Одна овча среди волков…

Одна — нищая, безвинная, улыбчивая, Великая стоишь перед миром, как Твой Спаситель Христос пред Синедрионом и Пилатом…

А что’ было у Спасителя, опричь белой ослицы, белого хитона-милоти, оливковой ветви в руке и пальмовых сандалий на пыльных ногах?..

И Тернового Венца…

И Вечной Плащаницы…

Русь Святая! Блаженная! Дщерь Христа!..

Если бы деревья умели кричать — над Россией, над брошенными лесами, стоял бы

непереносимый, древесный, миллионный воплькрик-стон!..

А люди русские, как деревья, молчат…

И не поймешь кромешной ночью — где хрипит пианый, самогонный русский человек, а где скрипит от ветра русская трухлявая сосна…

А окрест бушуют от ветра-листобоя русские сиротские необъятные гефсиманские леса…