Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Вдруг впереди появилось туманное облачко, из которого постепенно проступили черты белокурой девочки. Медленно приближаясь к Мунко, она радостно и доверчиво протягивала к нему свои ручки. Она была уже совсем рядом, как вдруг остановилась, потому что наткнулась на невидимую преграду, которая ограждала Мунко от любых контактов. Девочка растерянно огляделась, беспомощно захныкала, капризно затопала ножками.

— Муня, Му-у-нечка-а, — по-детски настойчиво шептала она, все еще не теряя надежды дотянуться до него.

Это напомнило ему далекое безмятежное детство, когда мама ласково называла его так.

«Кто же этот прелестный ребенок, причем явно других кровей. Ангелочек? Но почему без крыльев. — терялся в догадках он. — И откуда эта малышка может меня знать?»

Он было рванулся к ней, но девочка, обиженно сникнув, уже отдалялась от него, превращаясь в печально темнеющее пятнышко на небосводе.

Внезапно не только загадочная малышка, но и сами небеса стали стремительно отдаляться, и вскоре Мунко вновь оказался у себя дома, смутно ощущая, что некто, до поры до времени не вмешивавшийся в события, происходившие на небесах, принялся властно стирать из его памяти все подробности, связанные с невероятным полетом, и в особенности — впечатления от встречи с девочкой.

Впрочем, это витание — путешествие было таким неожиданным и скоротечным, что кроме восхитительного чувства полнейшей свободы, он ничего уже не помнил.

При тусклом свете лампочки, на фоне обшарпанных стен — скрюченное, не подающее признаков жизни тело. Пачка сигарет, выпавшая из кармана.

«Эх, надо было бы покурить», — с запоздалой досадой подумал Мунко (вернее, то, что было когда-то им), увидев рассыпанные по грязному полу сигареты. К собственному телу он, как ни странно, не испытывал ни малейшего сострадания. Более того: оно казалось ему чужим и почему-то омерзительным. Мунко едва не плюнул с отвращением на самого себя. Но будучи бестелесным, он при всем желании не смог бы этого сделать.

Первой заподозрила что-то неладное Балмасу. Ранним утром, подождав на кухне с полчаса, она вначале деликатно постучала в дверь туалета, а затем, встревоженная, побежала будить Санжи-нагасая, который остался ночевать у племянника. Хорошо еще, что Мунко не закрылся изнутри, а то как бы немощный старик с девушкой взломали дверь? С трудом перетащив отяжелевшего Мунко в зал на диван, они обнаружили, что он еще дышит. Родственники знали, что у него обострение язвы, но чтобы до такой степени. Перепуганные, они гадали, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание. Час? Два? А может, гораздо больше?!

Энергичная Балмасу тут же вызвала «скорую». Врач бегло осмотрел больного, поставил укол и, убедившись, что дело серьезное, увез его в больницу. К счастью, Мунко попал именно в то отделение, в которое ему было надо, — в гастроэнтерологию. Там он и очнулся уже поздно вечером. По словам соседей по палате, он весь день бредил, причем никто не мог понять, что он говорил. Посмеиваясь, они выдвигали разные догадки, и только один из больных, пожилой мужчина, который лежал у окна, догадался, что новенький бредит на тибетском.

— Лет пять назад я все лето проработал в дацане, на строительстве, — рассказывал он. — Уж там-то я разных молитв наслушался.

Мунко пролежал несколько дней под капельницей и скоро немного окреп. Боли в желудке его уже не мучили. У него даже появился аппетит — несомненный признак выздоровления! Но врачи не спешили радоваться за пациента. Дело в том, что они никак не могли поставить ему диагноз. Больной поступил с симптомами прободения язвы, но ни на теле, ни на нижнем белье у него не было никаких следов крови. Да и анализы как будто бы были в порядке — гемоглобин, лейкоциты и тому подобное. Ну и самое главное: проведенное обследование не подтвердило прободение. Гастроэндоскопия, в просторечии — «лампочка», не выявила никакого свежего очага, никаких, даже микроскопических, перфораций! Старые, давно зарубцевавшиеся следы да стойкий термический ожог части желудка — не то что прободения, вообще никакого признака язвы не было и в помине. В симуляции, слава богу, его никто и не подозревал, он был доставлен в больницу полуживым (или все-таки полумертвым?!). Но что же, в таком случае, это было?

Не мудрствуя лукаво, при выписке в больничной карте написали: «Фантомные симптомы язвенной болезни желудка на почве сильного эмоционального стресса и психосоматической депрессии в период сезонного обострения».