Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Заехав с ханом и нойонами на подвернувшийся холм, мы оттуда хорошо рассмотрели все пространство предстоящей битвы и поняли, что мэргэды будут стоять насмерть, хотя их было значительно меньше нас. Рыскавшие по окраинам степи охранения нам докладывали, что засадных сил у них не обнаружено. Я предложил товарищам начать бой следующим образом: чтобы меньше воинов попадало под безжалостные стрелы противника, которые наверняка были отравлены змеиным ядом, мы в самом начале боя должны были своим левым крылом охватить правую сторону вражеского строя и начать наступление оттуда. Когда они, не имея достаточной глубины строя, под этим натиском смешаются, в дело должно вступить правое крыло наших. Главной задачей было прижать мэргэдов к воде синевшего справа Сухэ и там их добить.

Все мои предложения одобрили, и битва началась по этому плану. Под бой барабанов и крики воинов оба войска сблизились, и расстояние между ними стало меньше тысячи алданов. Первыми остановились мэргэды в надежде на бросок вперед наших сил. Солнце светило нам прямо в лицо, и чуть заметный ветер дул со стороны противника. Мэргэдские стрелки с легким вооружением и другие, более тяжелые воины приготовили луки. Как было обговорено, наше правое крыло с громкими криками стало делиться, с шумом и поднятым облаком пыли тумэн Заха Гомбо отошел влево, Тогорил-хан стоял на месте, а мои два тумэна разом повернули коней влево, потом, пользуясь плохой видимостью для мэргэдов, кинулись огибать справа их правое крыло. Заслышав топот огромного количества лошадиных копыт и гул встревоженной скачкой степи, лучники Дармалы пустили первую тучу стрел. Плохо пришлось бы нам, если бы вместо броска влево мы все ринулись бы вперед — стрелы врагов, на миг прикрыв яркое солнце, ударили оземь прямо перед перестраивающимися хэрэйдами. А в это время мои воины уже выскочили далеко влево, разом повернув вправо, ударили всей мощью в бок правого крыла врагов, сходу смяли его аж до середины строя, и началась страшная рубка. Лучникам Дармалы стало не до прицельной стрельбы — кто, уронив луки, кто, засунув их в саадаки, они вынуждены были вступить в схватку. А тут, за короткое время преодолев эти тысячи алданов, что разделяли оба войска, в дело вступили оба тумэна хэрэйдов. Тысяча Темуджина, умудряясь в этой свалке сохранять строй, бросилась клином в эту мешанину из лучников, легких и тяжелых всадников врага. Им удалось пробиться к середине войска мэргэдов, туда, где колыхались флаги Дармалы, и создать там такую мешанину, отчего в шуме битвы и облаке пыли стало нелегко определять, где свои, а где чужие. Над полем боя теперь стоял сплошной лязг сабель, отчаянное ржание коней и утробные, натужные вскрики дерущихся и пыль, которая покрыла все. Но вот раздались торжествующие крики нукеров Темуджина: «Взяли, Дармалу взяли!» Мэргэды дрогнули, сначала отдельные всадники, потом кучки по десять и более, а потом сотни оставили поле битвы и кинулись прочь, кто назад, кто в сторону реки, куда усиленно мы пытались выдавить их.

К вечеру все закончились. Большая часть врагов, видя неизбежность поражения, сдалась. Многие пытались ускакать прочь, но были перебиты, а несколько тысяч мэргэдов были прижаты к реке Сухэ и погибли, отчаянно сопротивляясь, от наших сабель, копий, стрел или утонули в бурном полноводном осеннем потоке.

Устроив на правах победителей погром в стойбищах унаг-мэргэдов в Харажи Хээрэ, присоединив все отобранное к подошедшему каравану с добычей и пленными людьми, мы ночь отдохнули на Сухэ, дали передышку лошадям и направились в Талхан-Арал в курени Дайр Усуна. В междуречье Орхона и Селенги нас ожидало полное разочарование — оповещенные о нашем набеге увас-мэргэды успели разбежаться и нашей поживой были остатки брошенного в спешке урожая проса и немного скота, который разбрелся по пастбищам и никем не охранялся. На этом наш совместный поход можно было считать успешно завершенным. Улусу мэргэдов был нанесен значительный вред, но оставались в живых Тогтохо и Дайр Усун, оставался побитым и разогнанным мэргэдский народ. Мы понимали, что отныне заимели в северных пределах монгольских кочевий злобного и непримиримого врага, что мэргэды, эти черные собаки, залижут нанесенные нами раны, и все мысли их будут заняты местью нам. А пока. Пока мы были победителями.

Переправившись на правый берег Орхона, мы дали трехдневный отдых лошадям и воинам, подсчитали свои потери и разобрались с добычей, которая была огромной. Все оружие, доспехи и имущество, отнятое у мэргэдов, а также лошади и скот были разделены на четыре части по количеству участвовавших в походе тумэнов. Мой анда, зная жадность Тогорил-хана к добру, кроме выделенной хэрэйдам половины всей добычи, отдал ему и долю того тумэна, который был собран мною для набега в верховьях Онона. При этом Темуджин ничуть не побоялся недовольства этих людей и держался с ними строго и уверенно. Чтобы сгладить эту несправедливость, я, с согласия анды, наградил кое-чем нойонов этих людей. После отдыха мы все направились вверх по долине Ерее-гола к Хэнтэю, где в верховьях трех священных рек: Онона, Хэрлэна и Туул, хэрэйды повернули в свой улус и с облавными охотами ушли. Мы с андой двинулись на Онон.