Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Так на берегах Невы открылось мне окно в Азию.

В начале семидесятых, будучи в Ленинграде, заглянул в Казанский собор. Меня встретил В. Монтлевич, он был хранителем буддийского уголка, который чудом уместился в недрах огромного Казанского собора. Здесь теперь размещался музей истории религии и атеизма. По винтовой лестнице мы поднялись наверх, и в помещении, сплошь обставленном буддийскими экспонатами, мне открылся мир восточных святынь, уцелевший от воинствующих безбожников тридцатых годов. Бронзовые лики тибетских богов, их гневные и милостивые ипостаси, рай Сукхавади с распускающимися цветами лотоса… Все это я видел впервые — настоящие шедевры буддийского искусства, наследие мастеров прошлого, преданное забвению из-за идеологических соображений. Я дал Монтлевичу свой улан-удэнский телефон по его просьбе.

Год или два спустя мне позвонили из органов КГБ. В первый раз в жизни мне пришлось переступить порог этого заведения, окнами на площадь Советов. Тогда я работал в газете «Правда Бурятии», собкором по Баргузинскому и Курумканскому районам. Сравнительно молодой, крепкого телосложения сотрудник, читая на моем лице недоумение, осторожно спросил, не знаю ли я шамана по имени Халтагар боо, живущего в Курумкане. Я ответил отрицательно. Тогда, после некоторой паузы и ничего не значащих слов последовал вопрос о В. Монтлевиче. Я рассказал о нашей встрече в Ленинграде и не более того. Видимо, сотрудник ожидал большего. Как потом я понял, В. Монтлевич привлекался по делу Б. Дандарона как последователь его учения. Этот процесс имел большой резонанс в Улан-Удэ. Тогда, видимо, и собирали компромат на Б. Дандарона и его учеников.

В годы учебы в аспирантуре Московского Института востоковедения АН СССР (1972–1975 гг.) меня часто тянуло в Питер. Здесь учились моя сестренка Галя, на восточном факультете ЛГУ, а несколькими курсами старше — Федя Самаев, мой земляк. Я часто заходил к ним в общежитие, общался с ними.

Как-то стоял у окна в ноябрьский серый вечер рядом с сестренкой-первокурсницей. Немилосердно лил дождь, солнце уже который день не вылезало из туч. Вдруг слышу от неё: «Погода шепчет, найди и выпей». Ошеломленный, я ничего не сказал, но потом понял, что это расхожее питерское выражение, употреблявшееся по случаю метеорологических особенностей города на Неве.

Иной раз я останавливался в общежитии у Феди Самаева. Он был сильно увлечен тибетологией. Его глаза всегда вспыхивали, когда начинал говорить о своих востоковедных пристрастиях. Очень гордился тем, что он бурят. «Это для меня как визитная карточка, — признавался он. — Доржи Банзаров, Галсан Гомбоев, Гомбожаб Цыбиков, Цыбен Жамцарано — они проложили дорогу для нас через Питер на Восток. А наши бурятские ламы, один Агван Доржиев чего стоит».

Как-то раз (дело было к лету) мы втроем: Федя, Галя и я по моему предложению решили съездить на Елагинские острова, где рядом находился буддийский дацан, основанный А. Доржиевым. Само здание, построенное в тибетском стиле, высилось как памятник тем, кто его создал. Со странным, смешанным чувством гордости и печали я, точнее, мы совершили гороо вокруг дацана, в котором размещался какой-то зоологический (?!) институт. «Но храм поверженный — все храм», — почему-то вдруг вспомнились лермонтовские строки.

По одному из мостиков мы перешли на остров, где находилась лодочная станция. Покатались в лодке, пообедали в буфете. Звучала музыка, питерцы гуляли — был выходной день. Сквозь молодую листву липовых деревьев и хвою высоких лиственниц виднелась кровля буддийского храма, увенчанная хорло — символом вероучения и преклонившими перед ним свои колени ланями.

Занимался в БАН. Решил просмотреть и проработать литературу в одной библиотеке, а потом переходить в другую.

Получил Рериха «Голубые анналы», II том, 1953 г. Он был на руках, но сотрудница библиотеки оказалась очень отзывчивой, когда я ей объяснил, что в Москве книгу эту не нашел. Она сняла с другого номера для меня.

Получил также книгу Лауфера о Миларайбе, изд. 1902 г. Сделал ксерокс «Голубых анналов» — 327 стр. и статью Chang’a «On tibetan poetry». Всего на сумму 35 руб. «Целое состояние», — сказала приемщица. Мне повезло: в понедельник было мало заказов, поэтому разрешили.