Гийом Мюссо - Спаси меня

В кармане зазвонил мобильный телефон. Кто-то оставил сообщение. Сэм нажал кнопку и услышал голос Жюльет: «Манон, Эмма, Люси, Хьюго, Клеман, Валентин, Гаранс, Тони, Сьюзан, Констанс, Адель…»

Сэму стало больно от того, что он не мог радоваться вместе с Жюльет. Прихрамывая, он обошел расположенный в центре парка замок Клинтон — небольшую крепость, которая раньше защищала порт. Теперь тут продавали билеты на паром. Сэм оставил костыли дома и уже не раз пожалел об этом.

Он подходил к пристани, когда увидел идущую ему навстречу Грейс. И снова он удивился тому, что видит ее живой. Проснувшись утром, он надеялся, что вчерашняя встреча — не более чем плод его воображения.

У него был жар, наверное, он бредил во сне. Но это был не сон.

Грейс осторожно коснулась его плеча и неловко сказала:

— Надеюсь, вам не очень больно…

— Как видите, я отлично себя чувствую, — ответил Сэм, и в голосе его слышалось раздражение пополам с отчаянием. — Может, партию в теннис?

— Сэм, мне очень жаль.

Он взорвался.

— Хватит повторять: мне жаль, мне жаль! Это вам ничего не стоит! Вы ворвались в мою жизнь и заявили, что женщина, которую я люблю, должна умереть! Я что, по-вашему, должен плясать от радости?!

— Вы правы, — сказала Грейс.

Они оба окоченели от холода. Чтобы согреться, они влились в толпу пассажиров, двигавшихся к парому на Стейтен-Айленд. Сэм пытался не показывать, как ему трудно идти, но Грейс все равно заметила. Она хотела помочь ему, но он оттолкнул ее руку. Паром стоял у причала и должен был вот-вот отправиться. Они молча поднялись на борт. Поездка была короткой, но бесплатной и в тепле.

Паром был почти полон. Сэм, несмотря на холод, остался снаружи на задней палубе, Грейс последовала за ним. Как и при первой встрече, она протянула ему стаканчик кофе.

— Похоже, это самый скверный кофе во всем Нью-Йорке. Он у них целый день кипит в огромных кастрюлях.

Сэм сделал глоток.

— Действительно, особенный вкус, — поморщился он. Кофе был дрянной, но у него было одно неоспоримое преимущество: он был горячий.

Сэм и Грейс некоторое время молчали, глядя вдаль, на линию горизонта. Грейс смотрела на бруклинские доки и Эллис-Айленд так, будто видела их в первый раз. Сэм закурил, выдохнул дым. В нескольких сотнях метров от них статуя Свободы поднимала факел к небесам, не обращая внимания на ветер.

Через несколько минут Грейс попыталась начать разговор.

— Сэм, даже если я откажусь выполнить задание, они пришлют кого-то другого.

— Кого?

— Другого посланника. Чтобы исправить ошибку.

— Ошибку?! Вообще-то речь идет о жизни Жюльет! И о моей жизни!

— Я прекрасно помню об этом, но я уже объясняла: Жюльет должна была умереть. Именно поэтому меня сюда и послали. Я никого об этом не просила, и, мягко говоря, меня это все не радует.

Сэм взорвался.

— Я ненавижу разговоры о том, что все предопределено! Всю жизнь я шел наперекор судьбе. Я родился в самом поганом районе Нью-Йорка. Я должен был стать преступником, но я сопротивлялся и сумел вырваться из этого круга.

— Сэм, мы уже говорили об этом. И я никогда не утверждала, что все поступки человека известны наперед. Или что жизнь — это всего лишь игра по заранее написанному сценарию.

Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Я говорю совсем о другом: есть вещи, которых нельзя избежать.

Сэм исчерпал аргументы. Вчера вечером, когда он увидел Грейс, то понял, что проиграл. Но из глубины его души вырвались слова:

— Я люблю ее!

Грейс с сочувствием смотрела на него.

— Вам прекрасно известно, что одной любви недостаточно, чтобы избежать смерти. Я любила свою дочь, я любила Марка Рутелли, но это не помешало мне получить пулю в голову.

Она задумалась, потом сказала, словно обращаясь к самой себе:

— Больше всего я жалею, что тогда, десять лет назад, не сказала ему, что люблю его.

Сэм снова закурил, но сигарета тлела в его пальцах, а он не отрываясь смотрел на Грейс. Паром медленно причалил к Стейтен-Айленд, но большинство пассажиров остались на борту, чтобы вернуться обратно в Манхэттен.

Сэм уже не мог не верить невероятной истории Грейс о ее возвращении из мира мертвых, и он без конца задавал себе вопросы о том, что такое жизнь и смерть. Он думал об этом половину ночи, и сейчас эти тревожные, но неотвязные мысли не давали ему покоя. Есть ли у человека предназначение или его жизнь — всего лишь последовательность биологических процессов? А смерть… Что это? Просто распад физической оболочки или же она открывает путь в другую жизнь? Туда, куда перейдем все мы?