Даниель Жиллес - Под сенью благодати

Несмотря на все оговорки, Грюндель сдержал слово и на следующий день принес ответ от Сильвии. Бруно не терпелось побыстрее прочитать письмо от своей любимой — первое за все время их знакомства, — и он поспешно расстался с Циклопом, но тот окликнул его.

— До чего же ты скрытная натура! — сказал он. — Даже мне не признался, что стремишься попасть в Булоннэ, потому что главное препятствие устранено: муж и свекор уехали в Париж на два дня. Узнав об этом, я все устроил в соответствии с твоими интересами. Красавица ждет тебя сегодня вечером, вернее, сегодня ночью. Я посоветовал ей надушиться, надеть прозрачное одеяние и приготовить шелковую лестницу!

Он улыбнулся и погладил свой жирный подбородок; его единственный глаз сверкал зеленоватым огоньком. Наконец он вздохнул.

— Давай, однако, обсудим и практические вопросы. Вот ключ, он тебе поможет выйти ночью из коллежа через монастырский сад. У бассейна возле кабин для переодевания, ты найдешь велосипед. Ну как, доволен ты своим гонцом?

Бруно поблагодарил Грюнделя и заметил, что очень удивлен столь внезапной переменой в его позиции.

— Еще вчера, — сказал он, — вы хотели, чтобы я отрекся от моей любви, а сегодня вы делаете все, чтобы помочь мне. Я плохо понимаю вас. Почему вы так поступаете?

— Почему? — повторил вслед за ним Циклоп. — Но ведь я уже говорил, что хорошо отношусь к тебе. Только поэтому. Я хочу, чтобы благодаря мне у тебя осталось воспоминание о чудесной ночи любви. Случай представляется великолепный: загородная усадьба, июньская ночь, очаровательная героиня с длинными волосами, по имени Сильвия, — нет, этого не следует упускать!

Он почесал голову, и с лица его сошла добродушная улыбка.

— Но после этой безумной ночи любви, мой мальчик, не рассчитывай на меня. Нужно будет заняться серьезными делами, и в первую очередь экзаменами.

День этот показался Бруно, сгоравшему от нетерпения, бесконечно долгим. Чтобы забыться, он несколько раз перечитал письмо Сильвии: оно было исполнено нежности, клятвы вечно любить его перемежались с обещаниями покинуть вместе с ним этот край. Но Бруно не надо было даже перечитывать эти строки: стоило нащупать письмо в кармане — и волна счастья захлестывала его. На переменках он старался быть возле Жоржа — из опасения, как бы тот снова не подпал под влияние Кристиана. А сам Бруно вот уже два дня искал удобного случая затеять драку с Кристианом. И вечером во время партии в теннис, которая длилась недолго, Бруно обвинил Кристиана и жульничестве, сказав, что он ловко пользуется сумерками. Бруно кричал так громко, столь удачно разыграл возмущение, что вокруг корта столпились любопытные, и выведенный из себя Кристиан в конце концов бросился на него. Бруно только этого и ждал: он дал волю кулакам и дрался с упоением. Появление настоятеля, к сожалению, прервало битву; Бруно вышел из нее с оторванным карманом и разбитым коленом, зато ублаготворенный.

Перед тем как лечь спать, он перечитал в последний раз письмо Сильвии, затем, не раздеваясь, скользнул в постель. До той минуты, когда можно будет выбраться из коллежа, оставался еще целый час, и, хотя Бруно немного беспокоился, он не боялся уснуть. Лежа в притихшем дортуаре, он чувствовал, как счастье, безудержное, счастье, овладевает им. Он вытянулся на спине и, заложив руки под голову, наслаждался пьянящей радостью.

Бруно и представить себе не мог — он, прежде с таким нетерпением устремлявшийся к предмету своих желаний, — что ожидание тоже может быть сладостным. Он не думал ни о чем определенном, не предавался воспоминаниям о поцелуях Сильвии, даже не пытался представить себе, как они проведут время. Он ждал и только ждал. Раньше — не смея, впрочем, надеяться на такую возможность — он часто предавался мечтам о том, что произойдет в ту ночь; когда он не испытает потребности знать, как она кончится. Сильвия будет с ним, но теперь, когда эта ночь началась, мысль о том, что все может сорваться и он не попадет в Булоннэ, даже не промелькнула в его голове.

Он постарался восстановить на мгновение в памяти образ Сильвии, увидел ее красивые умные глаза, ее шею, светлую кожу ее рук. Но ее рот, плечи, тело так и не выплыли из мрака ночи, и это не огорчило его. Услышав шаги настоятеля, совершающего обход, он понял, что ждать осталось еще полчаса.

— Дорогой мой мальчик, — сказала Сильвия, — по-моему, я сейчас засну.

Они неподвижно лежали друг возле друга и давно уже молчали.