Виктор Ротов - Карл Маркс на нижнем складе

— О чем вы там философствовали? — язвительно прогнусавила смазливая молодка — мастер цеха ширпотреба, прибежавшая хорошенько рассмотреть приезжего мужчину и потрепаться на этот счет. — Небось бабам нашим косточки мыли! — и она грубо, по — мужски загоготала. — А мы тут чай заварили.

— Заварили? Так давайте пить, — и Петр подвинул к себе приготовленную, очевидно, для гостя красивую чашку красным горошком.

На этот раз на экономические занятия пришло человек десять, не больше.

— В чем дело? — поинтересовался ученый у главного экономиста леспромхоза. Та неопределенно пожала плечами. Виталий Максимович почувствовал что‑то недоброе.

Как обычно, он начал занятия с краткого обзора предыдущей темы, чтоб слушатели не теряли связи и логики развития мысли. А на предыдущем занятии речь шла о Положении о цеховом хозрасчете. В нем очерчивались ос-, новные контуры организационной, хозяйственной и финансово — экономической деятельности цехов как самостоятельных структурных подразделений леспромхоза.

— А можно вопрос? — поднялся с места начальник лесопункта — высокий, улыбчивый человек. — Я дома внимательно прочитал ваше Положение о цеховом хозрасчете. Все тут правильно и толково. Действительно, если мы будем так работать, как здесь написано, то станем на ноги… Но… вот здесь в разделе взаимных хозяйственно — экономических претензий, которые мы должны будем предъявлять друг другу, в конце записано: «Перечень взаимных претензий должен быть составлен так, чтоб не оставалось ни малейшей лазейки для оправдания плохой работы». Это вы серьезно?

— Совершенно! Ибо плохая работа, мы это с вами хорошо видим теперь, привела нас к тому, что Мы сейчас имеем в магазинах. Вернее — не имеем. Я слышу, вы ругаете правительство: ничего нет, куда все подевалось? Правильно ругаете. Ну а сами мы что делаем, чтоб все было? Как мы работаем? Дисциплина труда упала. Люди могут не выйти на работу под самым невинным предлогом: огород надо копать, картошку надо сажать, колорадского жука собирать, наконец, просто с похмелья люди не выходят на работу…

В зале установилась недобрая тишина.

— Пришел, увидел, победил! — крикнул с места инженер по технике безопасности, невзрачный сухолицый муж чина. — Вы бы тут с нами покувыркались, с рабочими пообщались, тогда б по — другому заговорили!

— Кувыркаюсь вот. И с рабочими встречаюсь. Вижу, сердятся на меня за мои такие слова. Но что поделаешь? Такова действительность, и от нее никуда не денешься. Мне сейчас сказали на нижнем складе, что у меня ничего не получится. Я понимаю — мы разболтались и теперь войти в колею не так просто. Но это надо будет делать, иначе разорение и позор на весь мир. Вы только представьте себе — однажды о нас станут говорить в мире примерно так — советские люди разучились хорошо работать и потому сосут лапу.

В зале загудели неодобрительно. Виталий Максимович почувствовал острый протест, несогласие аудитории.

— А вот еще вопрос! — поднялся с места тучный замдиректора по сбыту. — Как я понимаю, ваша идея состоит в том, чтоб через экономическую самостоятельность цехов переходить, по сути дела, к рыночным отношениям? То есть, выходить на прямые договора с потребителем?

— Я пока не знаю, как эти отношения будут называться, но надо производить то, что необходимо людям, потребителю.

— Это приведет к частной собственности.

— Может быть.

— Но ведь это противоречит марксистско — ленинскому учению!

— Какому именно?

— О частной собственности.

— Договаривайте.

— Нечего договаривать. Этого достаточно!

— Нет. Недостаточно. Там речь идет об уничтожении частной собственности, религии и семьи. Что ж! Частную собственность мы уничтожили; уничтожили храмы, семьи разваливаются на глазах. И что же? Что имеем в результате? Пустые полки в магазинах, бездуховность, вопиющую безнравственность и неверие. Вас это устраивает? Меня нет. И уверен — абсолютное большинство людей тоже не устраивает.

— Вредная пропаганда!..

— А вы заявите на меня в райком.

— И заявим!

Поднялась главный экономист, стала успокаивать:

— Что‑то у нас не занятия получаются, а политическая дискуссия. Уймитесь, товарищи! По делу давайте…

— А мы по делу. Плюрализм!

Кто‑то в зале попытался поправить крикуна:

— Правильно! Плюрализм. Вот товарищ и проводит свое мнение.

— А я не согласен!

Кто‑то перешел на шутливый тон:

— Не согласен — пиши заявление.