Виктор Ротов - Карл Маркс на нижнем складе

— Вы тут, я вижу, живете по Марксу…

Петр немного смутился почему‑то, но тут же нашелся, что ответить. (Ему очень хотелось войти в контакт с ученым.)

— А что, заметно?

— Ну раз бюст вождя мирового пролетариата, значит…

— Это еще ничего не значит…

И так, пока ученый здоровался со всеми за руку и знакомился, у них с Петром вышел довольно задиристый диалог. Поздоровавшись со всеми, ученый положил на стол целлофановый кулек с папкой внутри и огляделся. В печке еще потрескивали дрова. Полуразваленная и сильно закопченная, она производила удручающее впечатление. Да еще время от времени, когда открывали и закрывали дверь, из печи через щель в дверце вырывалось пламя с копотью.

— Да — а-а! — разочарованно протянул ученый, внимательно оглядевшись. — Если это жизнь по Марксу, то какая тогда жизнь была в каменном веке?..

Вслед за ученым в бухгалтерию вошел Владимир Иванович — начальник нижнего склада. Поздоровался. Они с ученым познакомились, перебросились репликами и пошли в кабинет. Вскоре вернулись, и Владимир Иванович дал распоряжение Петру пройти по территории, предупредить, чтобы сегодня после обеда все мастера, десятники, механики, бригадиры собрались минут на пятнадцать в комнате отдыха. Товарищ из Краснодара проведет небольшую беседу по хозрасчету.

Петр, сидевший за свободным столом, поднялся со скрипом и пошел к выходу. Ученый, проводив его удивленным взглядом, вдруг попросился пойти с ним.

— А можно и мне с вами? Посмотреть, познакомиться с производством.

— Можно.

По дороге к разделочной площадке ученый поинтересовался осторожно, идя следом за Петром, сильно припадавшим на левую ногу:

— Что это у вас?

— Производственная травма, — коротко ответил Петр, и они стали подниматься по деревянным ступеням на разделочную площадку.

На разделочной площадке распиливали бензопилой толь ко что привезенные из леса хлысты. Руководила работой краснощекая бойкая женщина. Размечала хлысты, давала сигнал пилить, осматривала сортименты. Раскряжевщик резал хлыст строго по зарубкам женщины — мастера. Двое рабочих скатывали сортимент на цепной транспортер. Один рабочий дергал за натянутый провод, включал приводную систему, и цепной транспортер, подхватив отпиленное бревно, тащил его к карману — накопителю со страшным душераздирающим скрипом и визгом.

Чуть дальше разделочной площадки четверо рабочих подновляли эстакаду, заменяя сгнившие бревна. За нею чернел темный зев входа в распиловочный цех, где распиливали бревна. Сбоку лесопильного цеха возвышался, «дымясь» мелкими опилками, вентиляционный пылесборник. А дальше, на краю долины, горбились кучи гниющих опилок.

В лесопильном цехе было шумно, резво ходил вверх-вниз постав старенькой пилорамы, распуская бревна на доски. За грохотом не слышно человеческих голосов, хотя кто‑то что‑то кричал, и Петр что‑то пытался сказать ученому. Сразу за пилорамой двое рабочих в перчатках — верхонках сортировали крюками тяжелые доски, снимая с рольганга. Еще дальше сутулились несколько старых круглопильных станков, разделывающих горбыль и нетоварный пиломатериал на заготовки для паркета, мебели, клепки для бочкотары. И хотя возле станков и во всем цехе царил порядок — продукция уложена аккуратными ровными штабельками, обрезки собраны в ящики, вокруг станков свежие следы веника — все равно довлела убогость. Она сквозила отовсюду — начиная с вида пилорамы. Все агрегаты на ней и узлы до того были изношены, что вот — вот она развалится. Станки, оборудование на них «штопано-перештопано» и столько раз уже ремонтированы и переделаны, что кажутся потертыми до блеска руками рабочих. Вентиляционные отводы подвязаны проволокой, в крыше зияют дыры, в окнах, что под самым потолком, почти ни одного целого стекла. Воду рабочие пьют тут же из водопроводного крана, который, видно, протекает, потому что перевязан проволокой и тряпками, словно завшивевший больной.

Петр привык к этому и не обращал внимания. Зато ученый неодобрительно покачивал головой. Петр посматривал на него и посмеивался про себя. Приехал человек с чистенького города, удивляется и возмущается. А чему тут удивляться, чему возмущаться, если здесь вся жизнь такая? Лес, грязь, мусор.

Закончили осмотр производства в цехе ширпотреба, где из мелких отходов и неликвидов делают разные мелкие вещи, необходимые людям в доме и в хозяйстве: черенки для лопат, ручки для молотка, кухонные доски, скалки, молотки для разбивки мяса, разные деревянные штучки, заготовки для гроба, по — деликатному — изделия для похоронного ритуала.