Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

— Но в таком случае и реформы безнадежны, — говорю я. — Если у нас такая жесткая структура, то всякие улучшения будут угрожать ее существованию.

— А разве реформа обязательно улучшение? И вообще, что значит улучшение или ухудшение? Например, если отменить специальные закрытые распределители для номенклатуры, улучшение это будет или ухудшение? С точки зрения низов — вроде бы улучшение. Но номенклатура свое возьмет другими, нелегальными средствами, и будет еще хуже.

— Так зачем же тогда реформы?

— Как зачем?! Что-то надо же делать! Мощь государства. Престиж. Оборона. Западу нос утереть надо. Экономия. Ты меня удивляешь! Задача реформ — сделать явными все наши отношения, легализовать, упростить, исключить ненужное, сократить непроизводительные траты и т.п. Вот я подсчитал, сколько людей можно высвободить и направить в отдаленные районы страны, на Великие Стройки Коммунизма, если...

Скоро художественной литературе конец, говорит Логик, Это почему же, возмущаюсь я. Очень просто, говорит он. Теперь с помощью вычислительных машин можно высчитать все комбинаторные возможности человеческой психологии и общественных ситуаций с конечным числом участников, а значит — все возможные сюжеты, монологи, диалоги, характеры и прочие элементы творчества. Между прочим, их не так уж много. Не случайно же писатели постоянно повторяются, воруют у собратьев по перу и предшественников. Вариации, конечно, есть. Но они касаются второстепенных пустяков (имена, цвет глаз, возрас рост, национальность, профессия), а не сути дела. Если бы я занимался литературоведением, я и без машин вычислил бы все типы литературных героев и ситуаций с ними. Советую тебе заняться этим делом. Бесполезно, говорю я. Во-первых, не поймут. Во-вторых, мутный литературный поток этим не остановишь. А зачем его останавливать, говорит он. Если хочешь, чтобы его не было, игнорируй его. Не поймут — это хорошо, ибо, если поймут, литературный поток будет во сто крат сильнее и мутнее. Тогда любая бездарь будет сочинять лучше гениев. Я тебе советую заняться этим делом совсем для других целей. Вычислив все логически возможные варианты, ты убедишься в том, что среди них нет твоего. Почему? Да потому, что он логически невозможен. А что отсюда следует? То, что тебя нет, говорю я. И он немедленно умолкает и испаряется.

Академик Петин — фигура в нашей философии легендарная и символическая. Не имея даже среднего образования, он в свое время попал в Институт красной профессуры (ИКП), выдвинулся там как один из активнейших сталинистов, стал академиком, занимал при Сталине крупные посты. После смерти Сталина некоторое время казалось, что его привлекут к ответу за плагиат и за доносы, но он ловко выкрутился и удержался, правда, на постах на две-три ступени пониже (редактором журнала, председателем общества). Затем снова поднялся на ступень повыше — стал директором института. О безграмотности Петина до сих пор ходят анекдоты. Например, ему приписывают изречение, что Гегель одной ногой стоял в прошлом, а другой приветствовал будущее. Всем известно, что Петин не способен сам написать ни одной страницы. А между тем он печатал книгу за книгой. И книги не хуже других. Теперь он задумал эпохальный труд объемом пятьдесят авторских листов — обобщение достижений естествознания на современном уровне, новую «Диалектику природы». В философских кругах все, от мала до велика, смеются над этой претензией Петина. Один только Учитель сказал, что не видит в претензии Петина ничего особенного, ибо «Диалектика природы» Энгельса — бред сивой кобылы, и создать нечто подобное на базе современного естествознания — под силу только такому дегенерату, как Петин. Но его никто не понял.