Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

Случай второй. В партийное бюро учреждения, где я числился, поступил анонимный донос на одного сотрудника. Сотрудник обычный, как многие другие. Не очень умный, не очень образованный, не очень хороший человек. Образовали специальную комиссию из трех человек — расследовать дело. Я — председатель. Начали копать. Однажды поздно вечером сотрудник этот пришел ко мне домой. Говорит, в письме почти все правда. Но он умоляет меня быть человеком. У него трое детей, больная жена, престарелые родители. Что с ними будет? Не скажу, что он меня растрогал. Но я пообещал ему сделать все, что в моих силах. Я направил усилия комиссии в ложном направлении и скрыл факты. Почему я это сделал? Не знаю. Может быть, просто «из принципа», из духа противоречия. Не знаю. Но точно знаю, что с этого случая я уже никогда и никого не разоблачал, никогда и ни на кого не доносил. Того сотрудника потом все равно посадили и расстреляли. Но не из-за меня. И совсем по другому делу. Что стало с семьей, не знаю. Но нетрудно догадаться. Жена, скорее всего, умерла с горя. Старики... Куда отправляются старики?! А детей — в детдом или в колонию малолетних преступников. Это — обычное дело. Об этом столько уже написано. Я заходил к ним на квартиру — мелькнуло слабое желание взять одного мальчика к себе. Я же одинок! Но там уже жили другие люди.

Ни в коем случае не следует истолковывать этот случай так, будто во мне «пробудились человеческие чувства» и т.п. Я думал о себе. И то, что я не донес и вообще перестал это делать, было моим чисто личным делом. Я решал свои личные проблемы, а отнюдь не проявлял некий гуманизм. В последний я вообще никогда не верил и не верю. Это — сказки для слабых и дураков. Именно этим самым гуманизмом у нас в свое время парализовали способность населения к сопротивлению. И сейчас то же самое делают. Не любовь и сочувствие к ближнему (первая — миф, второе — мимолетно) есть рычаг реального прогресса, а способность к сопротивлению и к драке.

Я просто решил, что доносить, разоблачать и обличать — это не мое дело. Я это не хочу делать, подобно тому, как не хочу заниматься физкультурой, охотой и рыбной ловлей. Должен заметить, кстати, что, когда доносчики в качестве самооправдания говорят о наказаниях за недонесение, они обычно лгут. За недонесение наказывали только тогда, когда факт недонесения устанавливался определенно. Но в девяноста девяти случаях из ста никто и никогда не узнал бы о факте недонесения, если бы донос не состоялся. Доносы и разоблачения были делом сугубо добровольным, как и теперь.

— Наше общество, — говорит Добронравов, — имеет явное преимущество перед Западом хотя бы в том, что, как пелось в свое время в популярной песне Лебедева-Стукача, «за столом у нас никто не лишний». О том, что «по заслугам каждый награжден», свидетельствует недавнее награждение Брежнева орденом Победы. Если у нас человек — лодырь, дурак, бездарь и прохвост, он всегда может преуспеть в области философии. Если он крайний мерзавец при этом, ему гарантирован успех в области научного коммунизма. Но если он ко всему прочему еще и выдающийся кретин, то ему прямая дорога в советскую социологию. Вот, взгляните, книжечка! Советская социология о будущем человечества. Им, видите ли, мало научного коммунизма, в котором все предсказано на века вперед. Они создают еще некую марксистско-ленинскую прогностику, которая, само собой разумеется, диаметрально противоположна «теоретическим изысканиям» (это говорится, конечно, с величайшим презрением к «этим горе-теоретикам») буржуазной футурологии, опирается на диалектический и исторический материализм и научный коммунизм, является единственно научной социологической дисциплиной о будущем общества. В этой книжечке есть все, начиная от модных социологических идеек (вроде ускорения социальных процессов) и кончая ветеранами марксистской демагогии (вроде скорой победы коммунизма в мировом масштабе и отсутствия будущего у Запада). Есть кое-что и по вашей части. Вот, например, авторы пишут, что логические формы вывода суть одни и те же для любого времени (настоящего, прошлого и будущего). Колоссально! Раньше они были классовыми: одни служили буржуазии (формальная логика), а другие — пролетариату (диалектическая логика). Теперь они вечны и неизменны.

— Эта книжка как раз неплохая, — говорит Знакомый.

— Ты так говоришь по двум причинам, — заявляет Добронравов. — Первая причина — один из ее авторов является редактором «Коммуниста». Вторая причина — ты сам такой же болван, как и авторы этой идиотской книжки.