Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1

— Хотя русский народ не просыхал от пьянства, к проблеме секса он всегда относился трезво, — сказал Учитель на малой лестничной площадке. — Об этом говорит такой старый анекдот, получивший новую жизнь. Выглянул мужик в окно и выругался: мать честная! Соседи коров в поле погнали, а у меня жена еще не сексована.

— Про этого же мужика другой анекдот рассказывают, — сказал Добронравов. — Наслушался он разговоров о стриптизе, пришел домой и велел жене при свете раздеваться. Та сначала отнекивалась. Потом, смущенно хихикая, стала раздеваться. Посмотрел на это мужик. Плюнул. И сказал: и что хорошего в этом нашли на Западе?!

— А мой сосед, — сказал МНС, — как напьется, так говорит своей жене: блядовать — блядуй, но чтобы никакого секса!

Младшие сотрудники, прихватив с собою по дороге нескольких младших редакторов из журнала «Вопросы идее логии», быстро покинули территорию института и сосредоточились за углом, чтобы решить, куда двинуться с цель реализации возникших намерений. Светило солнце, настроение было великолепное.

Солнце — как во время Оно.

Грязь сверкает. Преют лужи.

Важно каркают вороны.

Драный голубь в небе кружит.

Кошки роются в отбросах.

Вон воробышки порхают.

Социальные вопросы

Вместе с серым снегом тают.

— Ах, как хорошо! А не двинуть ли нам, братцы, «Арагви»?

— Там очередь, часа два стоять придется. Да и дороге то. А с деньгами, сами понимаете, туго.

— Очередь не беда. Постоим. А деньги занять можно. Получка скоро, отдадим.

— Занять — надо возвращаться в институт. А это чревато.

— Тогда «Националь».

— Там очередь не меньше. И не дешевле. И подслушивают.

— А где не подслушивают?

— Айда в «Москву».

— Исключено. Депутаты оккупировали. Сессия.

— Чтоб они сдохли. Бывает у нас, чтобы не было депутатов, делегатов, визитеров, посланцев и прочей пакости?

— Не бывает по определению. Неплохо кормят в «Баку и в «Черемушках». И народу немного. И не так уж дороге

— Далековато. Предлагаю «Звездный». Рядом. Правда кормят — хуже не придумаешь, а выпивку с собой брат! Зато рядом и никакой очереди. Сунем трояк, чтобы не при дирались.

— Блеск! Итак, предлагаю скинуться по трешке. Закуск закупает Добронравов. Выпивку, конечно, Учитель. Слушайте, братцы! Шикарный новый анекдот.

Чтобы решить задачу, которая как-то сама собой встала передо мной, надо было исходить из самой гуманной и светлой цели, а именно — выяснить (и создать!), что должен знать о мире, об обществе и о себе самом человек, с которым можно построить коммунистический рай на земле? Иными словами, выяснить, каким должен быть фундамент сознания того «нового человека», который будет на голову выше и все такое прочее. И создать этот фундамент. Выяснить, создавая. Я категорически настаиваю на том, что именно такой была главная цель Сталина, а не причинение зла людям, не убийства, не коварный обман. То были средства, а цель, повторяю, была светлой. Именно благодаря этому Он выстоял и победил. А у его конкурентов были другие цели, какими бы «добрыми» они ни выглядели на Его фоне.

Конечно, Сталин был негодяй. Но Он стремился построить коммунистический рай на земле и сделать людей подходящими для этого. А если из Его замыслов выросла ужасающая мерзость, так это — шуточки неподконтрольной истории, а не продукт преднамеренного умысла негодяя. Конечно, все Его приспешники были негодяями. Но негодяйство вполне уживается со светлыми идеалами. Светлые идеалы уживаются с корыстью. Если они хорошо оплачиваются, они даже светлее становятся. Все они были, повторяю, негодяи. Но негодяйство их было особого рода: оно социальное негодяйство. Оно объективно прет изо всех пор нашего общества. Оно производится самым нормальным ходом жизни. Оно есть закономерный продукт светлых идеалов. А в то время еще никто не знал (да и сейчас очень немногие это понимают), что тут есть диалектическая связь, то самое диалектическое единство противоположностей, над которым иронизирует современная молодежь.

Во время очередной болтовни на малой лестничной площадке Добронравов установил закон, который, в отличие от аналогичного случая с Мальтусом, не вошел в историю как закон Добронравова, хотя он и был опубликован. Правда, он был опубликован Соловейкиным в одной из его прогрессивных статей в качестве его собственной мысли, отнесенной им к разлагающемуся буржуазному обществу.