Артур Хейли - На высотах твоих

Его мать, как он считал, происходила из французской семьи, которая вернулась во Францию еще до его рождения. По каким причинам оборвались ее связи с семьей, можно было только гадать. Может быть, из-за его отца, который (так рассказывала мать), недолго пожив с ней в Джибути, оставил ее и ушел в море..

В основном повествование Анри полностью совпадало с тем, что он рассказывал Дану Орлиффу два дня назад. Элан слушал его с неослабевающим вниманием, помогая иногда Анри найти нужное слово, вставляя вопросы или возвращаясь к какому-нибудь эпизоду, казавшемуся непонятным. Но главным образом он пристально следил за лицом Анри Дюваля. Его лицо убеждало — оно то вспыхивало радостью, то омрачалось отчаянием по мере того, как он вспоминал подробности своей жизни. Иногда оно искажалось болью и страданием, а в один момент на глазах Анри заблестели слезы — когда юноша рассказывал о смерти матери. «Если бы он выступал свидетелем в суде, — признался себе Элан, — я бы поверил каждому его слову».

Наконец Элан задал последний вопрос:

— Почему вы хотите остаться здесь? Почему именно в Канаде?

«Сейчас он сфальшивит, — мелькнула у Элана мысль, — скорее всего заявит, что Канада — самая чудесная страна в мире и он всегда мечтал жить только здесь».

Анри Дюваль задумался. Потом медленно произнес:

— Все другие говорить нет. Канада — последнее место я пытаться. Если не здесь, то я думать, больше нигде не найти дом для Анри Дюваль никогда.

— Что ж, — сказал Элан, — я считаю, что получил честный ответ.

Он с удивлением для себя самого обнаружил, что странно взволнован и тронут; таких чувств он даже не ожидал. Пришел он сюда в весьма скептическом настроении — хотя и готовым, если нужно, предпринять все возможные юридические шаги, но не рассчитывая на успех. Теперь же ему хотелось большего. Он искренне хотел сделать для Анри Дюваля что-нибудь реальное и с положительным результатом; помочь ему сойти с судна на землю и дать шанс начать жить по своему усмотрению, в чем судьба ему до сих пор отказывала.

Но можно ли этого добиться? Найдется ли в законе об иммиграции хотя бы какая-нибудь лазейка, которая позволила бы этому человеку остаться в Канаде? Может быть, и отыщется, но в таком случае нельзя терять времени.

В конце их беседы капитан Яабек несколько раз выходил из каюты. Когда он в последний раз присоединился к ним, Элан спросил:

— Сколько времени вы еще простоите в Ванкувере?

— Намечали пять дней. К несчастью, нам пришлось заняться ремонтом двигателя, так что теперь задержимся на две-три недели.

Элан удовлетворенно кивнул. Две-три недели в общем-то довольно короткий срок, но лучше, чем пять дней.

— Если я буду представлять интересы Дюваля, мне потребуется от него письменное согласие, — сообщил он капитану.

— Тогда вам придется написать нужный текст самому, — ответил капитан Яабек. — Он может написать свое имя, но не более.

Элан достал из кармана блокнот. Подумав секунду, стал писать:

«Я, Анри Дюваль, в настоящее время задержан на теплоходе „Вастервик“ на причале Пуант, Ванкувер, Б.К. [32] Сокращенное название провинции Британская Колумбия. Настоящим обращаюсь за разрешением сойти на землю в вышеупомянутом порту захода и поручаю Элану Мэйтлэнду, представляющему фирму „Льюис и Мэйтлэнд“, действовать в качестве моего адвоката во всех делах, касающихся этого обращения».

Капитан внимательно вслушивался в каждое слово текста, прочитанного Эланом вслух, и кивнул Дювалю.

— Все в порядке. Если хочешь, чтобы мистер Мэйтлэнд тебе помог, подпиши эту бумагу.

Взяв предложенную капитаном ручку, Анри Дюваль медленно и неуклюже расписался на листке детскими расползающимися каракулями. С нетерпением Элан наблюдал за его усилиями. Сейчас единственным его желанием было как можно скорее покинуть судно и тщательно со всех сторон обдумать ускользавшую идею, которая пришла ему до начала беседы. Он ощущал в себе растущее возбуждение. Конечно, это было смелое предположение.

Та самая попытка, пусть и рискованная, которая только и могла принести успех.

Короткая рождественская передышка пролетела так стремительно, словно ее и не было.

На Рождество Хаудены пошли к заутрене и приняли причастие, а возвратившись домой, вплоть до ленча общались с гостями — в основном официальными визитерами, а также несколькими близкими друзьями. Во второй половине дня их навестили Лексингтоны, и премьер-министр с Артуром Лексингтоном уединились на целых два часа, посвятив их обсуждению деталей предстоящей поездки в Вашингтон. Затем Маргарет и Джеймс Хаудены говорили по междугородному телефону со своими дочерьми, зятьями и внуками в Лондоне, которые вместе отмечали рождественский праздник. Пока все переговорили друг с другом, прошло довольно много времени, и, взглянув в какой-то момент на часы, Джеймс Хауден в душе порадовался, что счет от телефонной компании получит не он, а его состоятельный зять-промышленник. Вечером Хаудены скромно отобедали вдвоем, после чего премьер-министр работал у себя в кабинете, а Маргарет коротала время у телевизора. Показывали старый грустный и нежный фильм Джеймса Хилтона «До свидания, мистер Чипе», и Маргарет ощутила острый приступ ностальгии, вспомнив, что она смотрела эту картину вместе с мужем еще в 30-е годы. И автора фильма, и исполнителя главной роли Роберта Доунэта давно уже не было в живых, а Хаудены теперь уже не ходили в кино… В половине двенадцатого, попрощавшись с мужем, Маргарет отправилась спать, а Джеймс Хауден продолжал работать до часу ночи.