Артур Хейли - На высотах твоих

«Надо бы осторожнее выбирать слова», — решил про себя Элан.

— А я в этом и не сомневаюсь, — подчеркнуто твердо заявил он. — Вопрос в том, насколько правильно газета изложила ваш рассказ.

— Я не понимать, — все еще обиженно замотал головой Дюваль.

— Давайте оставим это на минуту, — предложил Элан. Дебют он, похоже, испортил. Но решил зайти с другой стороны. — Капитан уже сказал вам, что я адвокат. Если пожелаете, я буду представлять ваши интересы и попытаюсь поднять ваше дело в судебных органах нашей страны.

Анри Дюваль перевел взгляд с Элана на капитана.

— У меня нет деньги. Не могу платить адвокат.

— Платить ничего не придется, — сообщил ему Элан.

— Кто тогда платить? — все та же настороженность.

— Найдется кое-кто, кто заплатит.

Капитан решил вмешаться.

— Вам что-нибудь мешает сказать ему это, мистер Мэйтлэнд?

— Да, — ответил Элан. — Я получил распоряжение не раскрывать имени этого лица. Могу только сказать, что этот человек весьма сочувствует и готов помочь.

— Встречаются же иногда добрые люди, — заметил капитан и ободряюще кивнул Дювалю.

Вспомнив сенатора Деверо и его побудительные мотивы, Элан на мгновение ощутил угрызения совести. Но сразу подавил их — ему же все-таки удалось настоять на своих условиях.

— Если я оставаться, я работать, — упрямо заявил Анри Дюваль. — Я заработать деньги, я все платить, возвратить.

— Хорошо, — не стал спорить Элан. — Думаю, вы сможете это сделать, если того пожелаете.

— Я возвратить. — На лице молодого человека отразилась непоколебимая решимость. Недоверчивый огонек в глазах на миг погас.

— Должен предупредить вас, — сообщил ему Элан, — что, возможно, мне ничего не удастся для вас сделать. Вам это понятно?

Дюваль казался озадаченным.

Капитан объяснил ему;

— Мистер Мэйтлэнд сделает все, что в его силах. Но очень может быть, что иммиграционная служба опять скажет «нет»… Как прежде.

Анри медленно кивнул:

— Я понимать.

— Вот что мне сейчас пришло в голову, капитан Яабек, — обратился к норвежцу Элан. — После прихода в порт были ли вы с Анри в департаменте по делам иммиграции и обращались ли туда с просьбой об официальном рассмотрении его просьбы о разрешении на въезд?

— Представитель иммиграционной службы был у меня на судне…

— Я о другом, — настаивал Элан. — Вы сами водили Анри в иммиграционную службу, чтобы потребовать официального разбора его просьбы?

— А что толку? — капитан пожал плечами. — У них всегда один ответ. К тому же в порту постоянно не хватает времени, а дел у меня на судне по горло. Это вот сегодня праздник. Только поэтому я и могу почитать Достоевского.

— Иначе говоря, — сдержанно повторил Элан, — вы с Анри не были в иммиграционной службе и с просьбой о разбирательстве туда не обращались потому, что были очень заняты. Правильно?

Элан старался, чтобы голос его звучал обыденно и ничем не выдал волнения, хотя у него и появилась не вполне оформившаяся еще идея.

— Все так, — подтвердил капитан Яабек. — Конечно, если бы знать, что от этого будет хотя бы какая-то польза…

— Ладно, сейчас об этом больше не будем, — попросил его Элан. Возникшая у него мысль была пока расплывчатой и неясной и могла в конечном итоге оказаться бесплодной. Как бы то ни было, ему потребуется время, чтобы внимательно перечитать все иммиграционное законодательство. Внезапно он резко сменил тему.

— Анри, — обратился Элан к Дювалю. — Теперь я бы хотел, чтобы вы рассказали мне все, что с вами приключилось, с самого начала, с самого раннего момента, который вы помните. Я понимаю, многое из этого уже напечатано в газете, но кое-что они могли опустить, а может быть, и вы что-нибудь еще припомнили. Давайте начнем с самого начала. Самое первое, что вы помните.

— Мама, — ответил Дюваль.

— Что больше всего вам в ней запомнилось?

— Добрая, — сказал Анри с подкупающей простотой. — После того как она умирать, больше никто добрый — пока не это судно.

Капитан Яабек неожиданно встал из кресла и повернулся спиной к Анри Дювалю. Просыпая табак, начал медленно набивать трубку.

— Расскажите о вашей матушке, Анри, — предложил Элан. — Как она выглядела, о чем говорила, чем вы с ней занимались.

— Моя мама красивый. Когда я маленький, она держать меня на руках, она много петь, я слушать, — юноша говорил медленно, произнося слова так осторожно, словно прошлое было настолько хрупким, что могло исчезнуть от резкого звука. — Другое время она говорить, когда-нибудь мы садиться пароход и находить новый дом. Мы двое отправляться вместе… — в какие-то моменты запинаясь и умолкая, в другие — обретая большую уверенность в своих словах, Анри продолжал невеселый рассказ.