Артур Хейли - На высотах твоих

В капитанской каюте стояла удушающая жара. Ее владельцу она явно нравилась, поскольку, заметил Элан, оба иллюминатора были задраены наглухо. Воздух в каюте в основном состоял из дыма крепчайшего табака.

Капитан Яабек в рубашке с короткими рукавами и старомодных матерчатых шлепанцах поднялся из кожаного кресла навстречу входившему Элану. Он читал книгу — тяжелый фолиант, который сейчас бережно отложил в сторону.

— Рад, что вы согласились со мной встретиться, — поблагодарил его Элан. — Моя фамилия Мэйтлэнд.

— А я Сигурд Яабек, — капитан протянул ему узловатую, поросшую волосами руку. — Мой третий помощник говорит, вы адвокат.

— Совершенно верно, — подтвердил Элан. — Прочитал о вашем зайце и решил посмотреть, не смогу ли ему помочь.

— Садитесь, пожалуйста, — капитан указал на стул и сам опустился в кресло.

В отличие от остального судна, обратил внимание Элан, каюта капитана выделялась комфортом и чистотой, дерево и медь так и сияли. Три переборки были отделаны дубовыми панелями, обстановку составляли зеленые кожаные стулья, небольшой обеденный стол и полированный складной письменный столик. Портьера прикрывала проход, по всей вероятности, в спальню. Взгляд Элана скользил по окружающим предметам, потом с любопытством остановился на отложенной капитаном книге.

— Достоевский, — подсказал капитан Яабек. — «Преступление и наказание».

— Вы читаете ее в оригинале, на русском! — изумленно воскликнул Элан.

— Боюсь, что получается медленно, — признался капитан. — Как раз по-русски я читаю не очень хорошо.

Он взял из пепельницы трубку, выбил пепел и стал набивать ее табаком.

— Достоевский верит в то, что справедливость в конечном итоге всегда торжествует.

— А вы разве нет?

— Иногда нет сил ждать так долго. Особенно когда молод.

— Как ваш Анри Дюваль?

Капитан задумался, посасывая трубку.

— Что вы надеетесь сделать? Он же никто. Его просто не существует.

— Может быть, ничего и не удастся, — не стал возражать Элан. — Но все равно я бы хотел с ним поговорить. У людей пробудился интерес, и кое-кто из них не отказался бы помочь, если есть такая возможность.

Капитан Яабек испытующе взглянул на Элана.

— И сколько продержится этот интерес? Или мой юный заяц станет, как у вас говорят, «чудом на девять дней»?

— В этом последнем случае у нас остается только семь дней, — уточнил Элан.

И вновь капитан не торопился с ответом. Потом начал, тщательно обдумывая слова:

— Вы ведь понимаете, что я обязан избавиться от этого человека. Кормить зайцев стоит денег, а в наши дни денег не хватает даже на содержание судна. Прибыли невелики, утверждают судовладельцы, и мы поэтому должны на всем экономить. Вы уже видели, в каком состоянии находится наше судно.

— Я все понимаю, капитан.

— Но этот молодой человек был со мной в течение двадцати месяцев. За это время может сложиться, скажем так, мнение, может даже возникнуть привязанность, — голос капитана звучал неторопливо и монотонно. — У парнишки не было хорошей жизни, а может, никогда и не будет, и, думаю, это вовсе не мое дело. И все же я не хотел бы, чтобы в нем пробудили надежду, а потом вдруг безжалостно ее отняли.

— Могу только повторить, — сказал на это Элан, — что есть люди, заинтересованные в том, чтобы дать ему здесь шанс. Возможно, это окажется невозможным, но ведь никогда не узнаешь, если не попробуешь.

— Это правда, — кивнул капитан. — Хорошо, мистер Мэйтлэнд, я пошлю за Дювалем, вы можете поговорить здесь. Мне уйти, чтобы вам не мешать?

— Нет, — возразил Элан. — Я бы предпочел, чтобы вы остались.

Анри Дюваль, заметно волнуясь, стоял в дверном проеме. Он обвел взглядом Элана Мэйтлэнда, затем перевел его на капитана Яабека.

Капитан жестом пригласил его войти.

— Не бойся. Вот этот джентльмен, мистер Мэйтлэнд, адвокат. Он пришел тебе помочь.

— Читал о вас вчера, — объяснил Элан, улыбнувшись Анри. Он протянул ему руку, и тот неуверенно и робко ее пожал. Элан отметил, что Дюваль выглядит еще моложе, чем на газетной фотографии, и что в его глубоко посаженных глазах мелькает настороженная подозрительность.

— Там хорошо, что было написано? Да? — вопрос был задан с тревожной торопливостью.

— Написано очень хорошо, — успокоил его Элан. — Вот пришел выяснить, насколько там все соответствует правде.

— Все правда! Я говорить одну правду! — воскликнул Дюваль, на лице его появилось выражение оскорбленного самолюбия.