Tarjei Vesaas - Pticy

Наконец в разговор вмешался и молчаливый Ёрген.

- Может, ты еще кого-нибудь перевезешь,— сказал он.

Маттис помотал головой.

Кто знает, на озере все может быть,— продолжал Ёрген.

Маттис считал, что у него есть все основания быть твердым и непреклонным:

- Лучше бы мне и не браться...

Он не успел закончить, Хеге вмешалась, испугавшись, что он что-то испортит. Она подошла к нему и сделала то, чего не делала никогда на его памяти: она крепко обняла его, и он почувствовал на себе ее руки. Лицо у нее было странное.

- Благослови тебя бог, Маттис, за то, что ты стал перевозчи­ком,— сказала Хеге.

Она тут же стыдливо отпустила его и отошла к Ёргену.

Маттис спросил себя: почему же она тогда так сердилась на меня, если они с Ёргеном полюбили друг друга? Спросить у нее об этом? Нет.

- Все влюбленные разные,— сказал он вместо этого, все-таки коснувшись опасной темы.

Они насторожились. Неужели то, что он сказал на этот раз, слишком умно для них? — подумал Маттис.

- Что ты имеешь в виду? — спросила Хеге.

- То, что я уже видел влюбленных,— ответил он.— Только и всего. Летом я полол турнепс вместе с влюбленными, так они все время щипали друг друга за икры.

Хеге и Ёрген развеселились. Настороженность растаяла.

- Они были молоденькие,—сказала Хеге.—Только молодые влюбленные щиплют друг друга.

Ёрген молчал.

- Но они были добрые, все время,— сказал Маттис.

- Так и должно быть,— ответила Хеге.

- А почему же тогда ты на меня сердилась?

Это вырвалось у него невольно, в ответ на то, что сказала Хеге. Вернуть назад свои слова он уже не мог. Впрочем, хорошо, что он их сказал.

Хеге смущенно заморгала.

- Я? Сердилась? Ничего подобного,—неловко попыталась оправдаться она.

Это было глупо, Маттис видел, что припер ее к стенке. И пока сила была на его стороне, он сказал:

- Пойду к лодке. Мне надо поразмыслить.

- Хорошо,— сказала Хеге.

Он сразу же ушел.

На берегу он остановился, подумал и стал было подниматься обратно к дому, но потом снова спустился вниз. Вальдшнеп, птица моя, сказал он про себя.

Он не столкнул лодку в воду, а уселся на берегу рядом с ней, вдыхая добрый смоляной запах. Но смотрел он на нее с непри­язнью: кто больше виноват в истории с Ёргеном, он сам или лод­ка? По отдельности ни он, ни лодка не могли бы перевезти Ёргена через озеро.

33

Теперь Хеге стала открыто уходить к Ёргену, когда он отдыхал по вечерам после работы, и это была первая перемена, которая произошла в доме после того важного объяснения. Мат­тис видел, какая она веселая и счастливая. Он понимал, что тоже должен быть веселым и счастливым, но не мог, ему было страшно. Однажды он осмелел и спросил:

- Что же теперь будет? Вы останетесь здесь?

- Мы еще не решили,— ответила Хеге. - Пока все будет как есть.

- А когда решите, что тогда?

- Там увидим. Ты только не волнуйся.

Неужели она не понимает, как ему страшно? Что он будет де­лать, если она уедет и ее уже не будет рядом? Он привык жить рядом с ней, стоит протянуть руку — и вот она, Хеге.

- Та птица, которая была на дороге...— начал он, но продол­жать не смог.

- Которую убили? А в чем дело?

- Да ничего, просто в нее попал свинец.

- Маттис, милый, не думай ты больше об этих птицах, бог с ними,— сказала Хеге так беспечно, как будто из нее вот-вот вырвется наружу веселое «тра-ля-ля». Но ее остановили глаза Маттиса.

- Не пойму я тебя,— очень серьезно сказал он.

«Тра-ля-ля» как не бывало.

- Будь же мужчиной, Маттис,— твердо сказала она.— Поду­май немного, как мужчина.

- О чем? — напряженно спросил он.

- Подумай немного и о других. Мужчинам приходится думать о других.

- О каких других? — беспомощно спросил он, испугав ее.

Она не ответила.

Он ходил на перевоз. Теперь уже скоро кто-нибудь позовет меня, думал он. Не одно, так другое непременно должно слу­читься.

Будь мужчиной, сказала Хеге. Раньше она таких слов не го­ворила.

Он конопатил лодку. Каждое утро он искал тряпки и лоскутки. Новая лодка пребывала в столь отдаленном будущем, что вскоре и вовсе скрылась из виду.

Быть мужчиной?

Маттис растерянно обдумывал это требование.

Хеге от счастья совсем потеряла голову и уже сама не пони­мает, что говорит,— должно быть, все дело в этом.

Маттис собирался столкнуть лодку в воду, как вдруг услыхал отдаленное погромыхивание.

Гроза.

Темная туча поднялась из-за гор. И тут же где-то загрохотало.

Ну что ж, остается одно, подумал Маттис. В грозу я перево­зить не обязан, да, к счастью, не обязан.