Юли Цее - Темная материя

Когда Майка открыла дверь и вошла в переднюю, на нее с порога пахнуло съестным. Дело пахнет примирением. В кухне Себастьян, с опухшими глазами и красным носом, что-то делает у плиты, а Лиам показывает на него пальцем, чуть не пополам согнувшись от смеха. Слюнка на его зубах вся зеленая от съеденных без спросу кусочков сладкого перца. Майка остановилась в дверях. Ей хочется смеяться вместе с Лиамом и плакать с Себастьяном, и она уже спрашивает себя, зачем ей вздумалось, ползая на карачках, перемывать все полы в галерее, стараясь как можно дольше отсрочить возвращение домой.

— Что тут у вас делается? — спрашивает она и слегка приседает, чтобы подхватить Лиама, который бросился ей в объятия.

— Папе Таиланд попал в глаза!

Получив поцелуй, Лиам снова бежит к плите и, встав на цыпочки, принимается с таким усердием мешать рис, словно это вязкое варево связывает его через поварешку с почвой нормального существования.

— Как прошел твой день? — спрашивает Себастьян.

И на короткий миг кажется, что все у них как всегда.

Это «как всегда» для Майки сейчас хуже всего. Она без сил опускается на стул и беспомощно улыбается, онемев от нахлынувшей растерянности. У нее такое чувство, словно она отсутствовала не несколько дней, а многие годы, а теперь возвращается в жизнь, в которой, оказывается, может участвовать лишь в качестве зрительницы. Себастьян, который, щурясь, снимает пробу со своего карри, превратился для нее в незнакомца, как актер, без предупреждения вышедший из роли. Ей хочется схватить его, потрясти, наорать, а может быть, и обнять, и погладить, и понюхать, чем от него пахнет: сделать все, что только можно, чтобы вернуть себе своего мужа.

К сожалению, после давешнего утра она не может ни шагу сделать ему навстречу, поэтому ей только и остается сидеть, смотреть и размышлять про себя. Не смерть Даббелинга сводит ее с ума. И не загадочное похищение Лиама. Дело в том, как это одно с другим совпало, а также в том, что она окончательно сбилась с толку и ничего не может понять. Пустота — не противник, а без противника невозможно сражаться за семью. Если бы Майка за прошедшие годы испытала поменьше счастья и пережила побольше неудач, она бы знала, как зовется эта пустота: страх.

— День был странный, — говорит Майка, откашлявшись, чтобы прочистить горло. — В галерею ко мне приходил какой-то странный человек.

— Такого же роста, как папа? — спрашивает Лиам. — Только старый? Толстый живот, слоновье лицо?

— Откуда ты знаешь?

— Это — наш комиссар.

— Что за шутки!

Майка побледнела пуще прежнего, если это только возможно; ее спокойствие, кое-как возведенное, рушилось на глазах.

— Почти готово! — радостно сообщает ей Себастьян, его веселый голос кажется наигранным, как у повара из телевизионной передачи.

Майка на него не откликается.

— Ты хочешь сказать, — говорит она Лиаму, — что этот Книльх работает на полицию? И сюда, к вам, он тоже приходил?

— Почти сразу после того, как ты выбежала, — тихо говорит Себастьян.

— Я больше не могу, — шепчет Майка.

— Он обещал, что все приведет в порядок. — Отчаянный восторг изгибает интонацию Лиама петлями, она то взвивается, то опадает. — Он умный.

— У нас и так все в порядке, миленький, — говорит Майка Лиаму.

Затем, обращаясь к Себастьяну:

— О чем у вас был разговор?

Себастьян подходит к столу с кастрюлькой и накладывает на тарелки карри.

— О сущности времени.

Он просит Лиама разложить рис и старательно трет тряпкой стеклокерамическую плиту. Запахло паленым. Себастьян открывает дверь на балкон.

— Сущность времени! — презрительно повторяет Майка.

Она перемешивает рис с карри, солит и перчит, даже не попробовав.

— Он еще придет?

— Надеюсь, что да, — говорит Лиам.

Видя, что жена и сын так и сидят перед нетронутыми тарелками, Себастьян обводит их бодрым взглядом, вылавливает кусочки креветки и, собрав несколько штук, нацепляет на вилку. Майка озирается вокруг, словно ищет глазами что-то забытое: ложку, салфетку… Ищет ответа.

— В случае тяжких преступлений нельзя просто забрать заявление, — говорит Себастьян. — Они расследуют похищение. Это обычная процедура.

Майка кладет прибор на тарелку.

— Полиция побывала в Гвиггене? — спрашивает она. — Они допросили персонал? Узнали, кто привез туда Лиама? — Ее голос звучит так, словно она читает под чью-то диктовку. — Они были на стоянке? Искали следы? Нашли свидетелей? Опросили сторожа бензозаправки?