Надежда Васильева - По прозвищу Гуманоид

— Я приеду. Я обещаю. И мы обязательно поедем к твоему дедушке. Ладно? Только ты пиши! — И снова, как тогда на море, поцеловала его в щеку. Бегемот чуть не свалился с крыльца. Надо было видеть его масляную рожу. А Митьке вдруг стало трудно дышать, словно во всей Вселенной разом перекрыли кислород. Хоть кричи! Такого с ним еще не бывало.

В этот день на море Митька не ходил. Лежал поверх покрывала на постели целый день. И даже не пошел на обед. Слава Богу, что отец набрался ума и не донимал его своими дурацкими вопросами. К вечеру на душе у Митьки сделалось и вовсе погано, и слезы были близко-близко. Все вдруг померкло, стало неинтересным, хоть волком вой. И даже цикады не успокаивали, а еще больше бередили душу. Их стрекотание только усиливало Митькину хандру. И снова захотелось в деревню к деду.

На другой день солнце светило так же ярко, как и все эти две недели, а Митьке казалось, что в природе что-то произошло. Словно все увидел под другим ракурсом. Бывает так. Смотришь на одну и ту же поляну, с разных сторон и — не узнаешь. Море было все таким же теплым и вальяжным, но долго находиться в воде не хотелось. И это «не хотелось» со всех сторон обложило Митьку. Куда ни кинет взгляд — все тускло. И даже когда Званэк пригласил его на концерт знаменитого на весь мир иллюзиониста мистера Сенько, особых восторгов это у Митьки не вызвало. Что только ни творил с толпой этот могучий турок, Митька смотрел на все, как сквозь шоры. И даже тогда, когда мистер Сенько на глазах у всего зала снял со своих плеч бритую голову и поместил ее под мышку, продолжая при этом спокойно расхаживать по сцене, Митькина физиономия не вытянулась, и рот не открылся, как у всех остальных зрителей.

— Неинтересно? — спросил у Митьки Званэк после концерта. Митька неопределенно пожал плечами.

— Ты так умеешь? — цыганские глаза Званэка хитро прищурились.

— А что тут не уметь?

— Покажи!

— Закрой глаза, — тихо велел Митька. — А теперь представь меня без головы. Представил? Вот и вся иллюзия!

За спиной раздался чей-то низкий раскатистый хохот. Мистер Сенько? Как он оказался рядом? Он что, понимает по-русски?

— Да, понымаю. Ты на правыльном пути. Нэпрэмэнно будэшь вэликим! — и похлопал Митьку по плечу. Но ни дед, ни Рита этого не видели!!!

А на другой день вечером они с отцом поехали смотреть танцы на углях. Званэк рассказывал, что такого мастерства люди достигают путем двадцатилетних тренировок. В центре ресторана под открытым небом на круглой земляной площадке горел огромный костер. Костер разгребали железными граблями. С наступлением сумерек угли костра мерцали каким-то загадочным светом. Когда закончился ужин, из-за кулис вышли трое мужчин и трое женщин в национальных болгарских одеждах. Сначала они под музыку ходили вокруг костра, делая какие-то движения руками. Потом по очереди, один за другим, стали пробегать по углям по самой кромке кострища. Затем с шести сторон собрались в самой середине костра и снова мелкими шажками разбежались по сторонам. А музыка звучала все сильнее и напряженнее, словно не в людях, а в ней таилась разгадка этого чуда. Вот они снова собрались в самом центре кострища, и мужчины, подняв на руки женщин, прошлись по кругу. Зал разразился аплодисментами. Зрители встали и уже аплодировали стоя. Конферансье пригласил желающих на сцену, мол, сеанс может быть повторен с вашим участием. Из-за кулис выскочил клоун с докторской сумкой. Стал зазывать на арену женщин за ближними столами, жестами показывая, что мужчины пронесут их над углями на руках. Но те визжали и отмахивались. Тут на арену вышел подвыпивший мужик. Но, приблизившись к кострищу, покачал головой и под смешки зрительного зала вернулся за свой столик. Митька хмыкнул и покосился на отца. Знал бы тот, что дед мог танцевать на углях не хуже этих болгар. И даже таким образом лечил Митьку от простуды. Развел костер на снегу, разгреб угли тонким пластом и показал Митьке, как это делается. Сначала нужно, быстро-быстро перебирая босыми ногами, потоптаться по остывающему кострищу, потом прыгнуть в снег — и так несколько раз. А когда ноги станут красными, как у гуся, натянуть на них грубые вязаные носки и валенки. Потом попить чаю с медом. И к утру простуды — как не бывало. Но рассказывать отцу этого не стал. Еще опять прицепится к деду.

А на сцену из-за кулис выскочили полуголые напомаженные красотки на высоких каблуках и стали танцевать какой-то быстрый танец. Митька снова захандрил. Рита танцевала куда красивее. В ее движениях не было вульгарности. С тоской взглянул в ночное небо. Как здесь все-таки звезды близко! Только попробуй разберись, где какое созвездие, когда все здесь не так, как дома.